Луи де Берньер - Беспокойный отпрыск кардинала Гусмана

Прошу, поблагодари своего друга Аурелио за удивительное лечение, но на будущее – будь добр, запомни: пожилой человек получает психическую травму, когда его уютное восприятие тайн вселенной вдребезги разбивает маленький туземец, выполняющий инструкции собственного сына пожилого человека.

Мама Хулия просит передать, что любит тебя, и еще узнать способ лечения дикобраза, который, как тихонько ни подходи, сердито стреляет иголками.

Инес и Агапита добрались до Кочадебахо де лос Гатос через два дня после голубя-почтаря, которого им оставил охотник Педро. Со стертыми в кровь ногами, грязные и измученные, но преисполненные гордости за успешное выполнение миссии, они перешли подъемный мост через крепостной ров и, по обычаю всех прибывающих в город, отправились прямиком на площадь. Там они уселись под столбом-осью, в несколько глотков осушили фляжки с остатками родниковой воды и стали поджидать Дионисио.

Все прошло точно по плану. Дионисио верно сказал, что крестоносцы не пойдут в Ипасуэно, где есть гражданские власти, а предпочтут Санта Мария Вирген – самое подходящее для «воцерковления» место на пути в Кочадебахо де лос Гатос. Соответственно, жители поселка собрали пожитки и ушли в соседнюю долину за холмом; остались только Инес и Агапита – наблюдать за крестоносцами. Когда те прибыли в Санта Мария Вирген, перед ними предстал поселок-призрак, таинственно обезлюдевший, как «Мария Селеста». На домах висели записки: «Не входить! Пурпурная лихорадка, малярия, легочная чума». Фелисидад старательно вывела надписи стремительным почерком, как пишут врачи, которым в колледжах вбивают в голову, что подобная скоропись добавит правдоподобия диагнозам и вызовет больше доверия к предписаниям. К сарайчику, где ухаживали за древней машиной Дионисио, девушки прикрепили табличку «Карантинный изолятор», а заслышав псалмы священников, пробрались за холм, чтобы известить селян, потом выпустили почтового голубя и отправились вслед за ним в Кочадебахо де лос Гатос.

Паника, охватившая крестоносцев при виде зачумленного городка, откуда, очевидно, всех вывезли, не делала чести их вере. Не сговариваясь, они беспорядочно отступили от поселения и обогнули его с запада. Стало быть, к Кочадебахо де лос Гатос они подойдут совершенно измотанными, и все припасы у них закончатся.

В первую же ночь после ухода из Санта Мария Вирген на крестоносцев напали духи вероотступников. Вообще-то духами были поселковые жители, которые с жуткими завываниями колотили ложками по кастрюлям и сбрасывали на лагерь камни с горы. После тяжелого перехода с рассвета до сумерек, чтобы отдалиться от горных дьяволов, на вторую ночь лагерь разбили на выкошенной лужайке, но та после ночного дождя чудодейственно превратилась в подмерзающее болотце.

– Совсем как в старые деньки, – сказал Хекторо, щурясь от сигарного дыма; он выглядывал из-за большого валуна, за которым укрывался с охотником Педро и Мисаэлем. Хекторо неохотно расстался с лошадью, стреножив ее подальше за горой, но на нем по-прежнему были скрипучие кожаные шаровары, а на поясе – крупно калиберный револьвер.

– Точно, совсем как раньше, – ответил Мисаэль; в интересах ночной маскировки он зачернил сверкающие золотые зубы. – Жаль только, что сейчас нет змей и крокодилов, чтобы им в палатки подпустить.

– Травка Аурелио сработает не хуже, – сказал Педро; он запустил руку в котомку и похрустел сушеными кореньями. – Мне доводилось наблюдать, как ведут себя животные, когда ее поедят.

– Да надо было просто перестрелять их, и дело с концом, – проговорил Хекторо.

Педро и Мисаэль переглянулись, понимая, что Хекторо заботится о сохранении своей репутации мужественного бойца. Но в нем жило и понятие чести, а Мисаэль удержал его от необдуманных поступков, сказав:

– Нет, дружище, нечестно нападать, пока на тебя не напали. И потом, воевать лишь тогда интересно, когда требуется смекалка. А то что ж мы потом будем рассказывать? «Мы в них постреляли, они – в нас, мы отступили, а потом атаковали». Ерунда какая-то. Надо, чтоб твоя мозговитость запомнилась. – Он выразительно постучал себя по голове и подмигнул.

– Мужчина предпочитает запоминаться яйцевитостью, – парировал Хекторо.