Борис Минаев - Ковбой Мальборо, или Девушки 80-х

Она повернулась на живот и стала смотреть в окно.

Плыли бесконечные снежные поля, мелькали деревья, фонари, домики.

Ей всегда было весело, когда она смотрела из окна поезда. В этот момент ее всегда будто подхватывала легкая волна, и настроение становилось совсем другим.

Бдительно пересчитав наличные мысли и чувства, Настя вдруг поняла, что внутри нее нарастает уверенность, что все правильно. Приключение так приключение. Поездка так поездка. Ну сколько можно сидеть в сыром подвале? Ну сколько можно мерзнуть на улице в старом пальто? Мечты не всегда сбываются, но если ничего не делать, то и в целом жизнь пройдет зря.

Моряк-подводник внизу по-мужски сурово всхрапнул, и она улыбнулась ему во сне.

Проснулась утром, почистила зубы в грязноватом туалете, попила жидкий чай.

– Ну что? – весело спросила тетя Галя. – Мы с тобой похожи на золотоискательниц?

Они договорились, еще стоя на перроне, никому ни о чем не рассказывать по дороге, чтобы не заподозрили, что они везут большие деньги. Говорить надо, что едут к родственникам.

На Настю изо всех сил надвигались эта неведомая, загадочная и чудесная Мотоль. Само слово было смешным. Нелепым, но добрым. Слово ее радовало, и она уже с нетерпением ждала встречи – хотела узнать, как там все выглядит, в этой деревне Мотоль.

В Бресте пересаживались на электричку, таскали чемоданы, брали билет, потом еще ехали на электричке два часа, тетя Галя читала книжку, а Настя среди хмурых и тяжелых людей пристально смотрела в окно.

Теперь деревья двигались гораздо медленнее, и она начала понимать, что земля здесь другая, и деревья не похожи, и дома, и даже люди говорят как-то иначе. Мягко, и слова не всегда ясны. Электричка остановилась, и они вышли.

Это была действительно огромная деревня, с большими домами и высокими заборами (еще были при них ворота, с резьбой, они ее даже как-то поразили своей красотой), из труб везде валил прямой дым, лаяли собаки, и они с тетей Галей медленно, как во сне, двигались по длинной улице, притом уже начинало ощутимо темнеть.

– Как бы нам на улице не заночевать! – озабоченно сказала тетя Галя и смело отворила первую попавшуюся калитку.

Через пару минут она с крыльца помахала ей рукой, и Настя Гордон поволоклась со своим чемоданом в дом.

В доме на них смотрели во все глаза. Речь была вполне русская, но опять такая… как бы совсем мягкая и как бы слегка уклончивая.

– Ну что? Мы у вас первые такие сумасшедшие тетки из Москвы? – очень бодро спросила тетя Галя хозяйку, которая сидела на табурете у кухонного стола в безрукавке на овечьем меху. Сидела в несколько напряженной позе, сложив руки перед собой, но улыбалась.

– Да я не знаю… – улыбнулась она. – Кажись, были и из Москвы. К нам много кто бывает.

Потом она принялась рисовать план деревни.

Рисовала она легко, синим химическим карандашом, слегка его послюнявив его при этом.

– Вот тут вы переночуете, девки. За рубль. Там хозяйка всегда комнату сдает. А потом вот сюда с утра пойдете, сейчас-то уже темно, конечно, совсем темно, вот в эту избу, и спросите про тулупчики. Не бойтеся. Хозяйка добрая. И там и там. У меня просто места нет, я бы вас бесплатно пол о жила. Но не м о гу.

С песнями и шутками (чтобы не идти в мрачном молчании в темноте) они добрались до темной избы, практически разбудили хозяйку Надю, договорились, спросили, где туалет, и пошли на двор.

В глубине двора стояло одинокое строение и отбрасывало тень на снег – из-за яркой луны. Это было так необычно, что Настя не хотела торопиться. Тетя Галя ждала возле крыльца и курила.

Тропинка показалась длинной. Ночь была тихой, такой тихой, что Настя даже улыбнулась. Вдалеке темнел лес, но вся деревня была еще в огнях – где-то смеялись женщины, тихо играла мелодия по радио, это был мир чужих, но понятных ей звуков, которые почему-то источали странный покой.

Само же одинокое строение оказалось удивительно чистым и даже с лампочкой внутри.

«Наверное, здесь живут какие-то совершенно другие люди, – вдруг торопливо подумала Настя. – Поймут ли они нас?»

Хозяйка была немногословна.

– Сейчас, девки, не сезон, – твердо сказала она. – Их раньше шьют, тулупчики. Летом или в сентябре. Сейчас уже все сшили и все продали. Может, для себя что-то оставили, но я не знаю.

– А чем тулупчики от дубленок отличаются? – храбро спросила тетя Галя.

– Да я не знаю… – вдруг улыбнулась хозяйка. – Наверное, выделкой. Наши-то погрубее будут. Но я правда не знаю…