Айрис Мердок - Ученик философа

Пар становился гуще, воздух горячее. Дышать становилось труднее, Том задыхался. Он подумал: «Еще минута, и я упаду в обморок. Надо сохранять ясность мысли, не терять сознания». Он повернул на площадке, сбежал вниз еще на несколько ступенек и с силой ударился о бетонную стену, в которой была дверь.

Он машинально толкнул дверь, которая оказалась запертой, потом взбежал обратно на площадку. Он разглядел внизу другую лестницу, едва заметную сквозь пар, но не мог найти ее соединения с местом, где стоял сейчас. Он схватился за перила, перекинул через них ногу, поднял вторую, заскользил и, не в силах сохранять равновесие или удержаться за гладкий мокрый металл, скорее упал, чем спрыгнул, на нижний уровень и свалился на колени. Он прохромал вниз по еще нескольким лестницам и внезапно остановился на ровном бетонном полу.

Том огляделся, пробежал вперед, потом назад. Он стоял в обширном помещении с ровным полом, где неохватные серебристо-золотистые трубы, подобные колоннам, входили гладко и ровно в безупречно охватывающий их бетон. От труб исходил страшный жар, и Том старался их не касаться. Он побегал вокруг, пытаясь найти какую-нибудь галерею, что-нибудь вроде моста или арки, с которой мог бы заглянуть вниз, а может быть, и спуститься вниз, к камням, увидеть, как вода поднимается, сверкая, во мраке. Он пошел в одном направлении и в конце концов уткнулся в бетонную стену, потом повернул назад и уперся в другую, похожую на утес. Перед ним простирался полукруг бетона, из которого не было никакого выхода — ни дальше, ни вниз, ни волшебной двери, обещающей новые тайны, а за спиной ряд труб взмывал ввысь, как огромный орган, вплотную друг к другу, так что между ними и спички не просунешь. Ниже ничего не было. Он был на дне.

Тому понадобилось некоторое время, чтобы убедиться в этом окончательно. От пара и жара у него помутилось в голове, ему трудно было видеть и оценивать пространство, в котором он находился, его размер и форму. Теперь, когда Том стал двигаться медленнее, он с удивлением понял, как неистово сияет все кругом, как ярко светят спрятанные где-то лампы на серебряно-золотые трубы органа и сверкающую паутину лестниц, нависающих теперь над головой. Уверившись, что нет никакого темного проема, ни исходящего паром грота со струей кипятка, ни иного выхода из этого помещения, кроме как по лестницам, по которым он только что спустился, он принялся карабкаться вверх. Потом вернулся, постоял минуту, словно творя молитву, и коснулся мокрого бетонного пола, как ребенок, играющий в «палочку-выручалочку». «Я сделал все, что мог», — сказал он вслух и снова поспешил наверх.

Однако скоро был вынужден остановиться. Он поднялся наверх, миновал место, на которое спрыгнул или свалился, перешел площадку и обнаружил, что лестница кончается очередной (он попробовал ручку) запертой дверью. Отступив, он сообразил, что лестница, на которой он сейчас стоит, не сообщается с той, которую он видит над собой и по которой спустился. На самом деле он спрыгнул там, где две системы лестниц подходили друг к другу ближе всего. Спрыгнуть было легко. Забраться наверх, балансируя на скользком круглом поручне и цепляясь вытянутыми руками за мокрые, ощутимо горячие вертикальные перекладины и стальные ступени над головой, и потом подтянуться — невозможно; да и без всего этого было бы довольно неприятно — стоит промахнуться, и приземлишься на бетонный пол двадцатью пятью футами ниже. Том стоял, тяжело дыша. Ему казалось, что он уже очень давно находится внутри этой странной, гудящей, ярко освещенной шахты. Теперь при вдохе влажный тропический воздух наплывал на него жгучими волнами, обожженные легкие отвергали этот воздух, и Том задыхался. Чувствуя, что его охватывают усталость, безразличие и слабость, он заставил себя дышать медленно. Он подумал: конечно, инженеры надевают одежду, которая их защищает от жара, и респираторы… Он медленно пошел обратно вверх по лестнице к двери, еще раз попытался ее открыть, толкнул плечом, пнул ногой. Дверь была прочная, железная и, как и все остальное вокруг, невыносимо горячая на ощупь. Горячие ступени уже начали жечь ему ноги. До сих пор он чувствовал себя крадущимся непрошеным гостем. А теперь вдруг ощутил себя пленником. Он замолотил в дверь и несколько раз крикнул: «Ау, есть кто?» Эхо голоса слабо отдавалось в липком парном воздухе всей огромной цилиндрической шахты, которая засвистела и завибрировала, как ракета, которая вот-вот взлетит. Том посмотрел вниз, почти ожидая увидеть что-то новое, но в помещении, залитом невыносимо ярким светом, все было точно как раньше. Кажется ему или температура и впрямь поднимается?