Айрис Мердок - Ученик философа

Эти идиотские слова были попыткой пошутить. На глазах Тома личико Дианы скривилось в зверскую гримасу, еще мгновение — и она стремительно, как выдра, рванулась прочь, пнув Тома в бедро ногой при толчке. Том не пытался ее догнать. Он был унижен, ему было плохо. Он подумал: «Вот пойду и увижусь с ней! Плевать!»

— Том, привет!

Это была Алекс. Они затанцевали кругом в теплой воде, касаясь друг друга, словно танцоры балета, изображающие боксеров.

— Так что, пойдем домой? — несколько сердито спросила Перл у Хэтти.

Перл и Хэтти все еще находились в счастливом неведении относительно плана Джона Роберта, поскольку сей мудрец пока не удосужился сочинить письмо с объяснениями. По правде сказать, он сподвигся преодолеть свою нерешительность и назавтра лично посетить Слиппер-хаус.

Перл наконец уговорила Хэтти пойти в Институт. Хэтти купила в Боукоке солидный черный закрытый купальник с юбочкой. Кроме того, они с Перл посетили «Бутик Анны Лэпуинг» и купили Хэтти летнее платье по выбору Перл. А сегодня пошел снег.

Хэтти и Перл стояли в саду Дианы у решетки, окружающей жалкое буйство Ллудова источника. Перл была в брюках и куртке с капюшоном. Хэтти — в плаще, шерстяной шапочке и шерстяных чулках. Они уже было добрались до раздевалки, как Хэтти вдруг запаниковала.

— Что с тобой такое случилось?

— Там было совсем как в Денвере.

— Что ты хочешь сказать?

— И там все так на виду, я не хочу, чтобы все эти женщины на меня смотрели.

— Но люди на тебя и так смотрят, на улицах, и не только женщины!

— Да, но здесь совсем по-другому, здесь ужасно . И все так хорошо плавают…

— Ты тоже.

— Нет-нет… прости, пожалуйста.

— Ну так мы идем или остаемся?

Хэтти пришла в ужас от переполненной женской раздевалки, где множество женщин всяких размеров и форм, едва одетые (а иные — совсем голые), принимали душ, стояли, болтали друг с другом. Тут было так людно, оживленно, шумно, и нельзя было оставить за собой кабинку — нужно было отнести одежду в шкафчик, запереть его, потом стараться не потерять ключ и тому подобное. Хэтти представляла себе все это гораздо более укромным, частным, пристойным и себя в черном костюме — как она незаметно подходит к краю бассейна и бесшумно соскальзывает в воду. Перл сказала:

— Тебя никто не тронет, никто не заметит, почему ты думаешь, что кому-то интересна!

— Я так не думаю, я просто хочу покоя, — ответила Хэтти.

В раздевалке покоя не было, там негде было даже постоять так, чтобы тебя не пихали мокрые мясистые женщины. Хэтти не стала объяснять Перл, что dérèglement [98] Расстройство (фр.). ее чувств усугубилось чем-то совершенно неожиданным, стремительно наполнившим ее ужасной, болезненной ностальгией — она не успела даже понять, что это. Сочетание тепла, запаха мокрого дерева и снежного света снаружи внезапно со страшной силой напомнило ей лыжные катания в Скалистых горах, в Аспене, возвращение со снега в теплую, обитую деревом комнату с капающими лыжами и мокрыми ботинками. Хэтти никогда не была особенно счастлива в Денвере, но пронзившее ее напоминание несло с собой запах далекого дома, потерянного дома, потерянного детства.

— Пошли обратно. Разведем огонь на кухне, как ты сказала. Перлочка, не сердись на меня.

Том, уже одетый, подошел к Эмме и Гектору Гейнсу, которые выяснили, что они оба историки, и уже давно беседовали. Эмма был укутан в длинное пальто с меховым воротником и шарф Тринити-колледжа — то и другое досталось ему от отца. Запах пальто угрожающе смешивался с запахом материнской пудры от только что полученного письма, которое Эмма сунул в карман, выходя из дому. Сейчас на улице было слишком холодно и запахи не ощущались. Гектор уже не изображал персонажа déjeuner sur l'herbe , а стоял в плавках, полный отчаянной решимости продемонстрировать Антее свою неплохую фигуру (он получил Синюю награду Кембриджа [99] Синяя награда (University sporting blue) — награда, которую получают студенты Кембриджа, Оксфорда и ряда других университетов за выдающиеся спортивные достижения. по регби; на груди у него росла рыжая курчавая шерсть). Антея, однако, не шла. Он сварился докрасна в пароварках, но не желал показывать, что плавает не очень хорошо. Сейчас он, дрожа от холода, беспокойно оглядывался. Эмма увел разговор со слишком чувствительной темы, о которой зашла речь из-за его акцента, — истории Ирландии XIX века. Теперь они обсуждали «Торжество Афродиты».

— Эй, привет, вы друг друга нашли, очень хорошо.