Владимир Борода - Беглецы в Бесконечность

С удовольствием покурив и совершенно не обращая внимание на галдящих, смеющихся и норовящих встать рядом для фотографирования туристов, Слави подумал и перевернул табличку на штативе. Надпись — Хиппи сидит и думает, по-видимому умилила толстуху в цветастых шортах и растянутой ти-шортке, и та широко улыбаясь искусственными зубами, попыталась пристроить свой необъятный зад возле ног Слави, элегантно обтянутых клешенными джинсами.

— Но мадам, такие вольности только за отдельную плату, -

пробормотал по-английски Слави, искренне надеясь на жадность толстухи.

— С огромным удовольствием, мосье, -

вскрикнула явно контуженная сексуальной революцией в шестидесятых мадам и пятифранковая купюра улеглась в коробку с мелочью. А толстуха уселась с комфортом, потеснив ноги артиста на ящике. Уселась, откинулась назад и явно приняла романтический вид… Я с хиппи на Пляц Бастилия в центре Парижа, уссатся можно, подружки… И вот только эта толстуха упорхнула с ящика из-под пива, так и появилась Диди, правда Слави еще не знал, что это Диди, его просто поразила красота этой герлы — тонкая, с небольшой грудью, с огромными глазищами под шапкой волос, прикинутая в попиленную джинсу и высокие военные ботинки со шнуровкой, отличительный знак современной альтернативно-андерграундной молодежи… Одним словом эта герла была так хороша, что невозмутимость Слави сдуло как ураганным ветром и он вскочил со своего полосатого шезлонга:

— Хай герла, я тебя не знаю, ты не меня ищешь?

— Если ты моя подруга Клеманс — то да, -

улыбнулась герла в шурованных "говнодавах", как на далекой родине именовали такой шузняк френды Слави.

— А ты спишь со своей подругой?

— А я что, похожа на лесбиянку, фолкс?-

вскинула брови герла, а сердце старого хипаря, покрытое морщинами от невзгод, забилось в два раза быстрее — она знает слово "фолкс"!..

— Ты похожа на герлу, которую я потерял и наконец-то нашел! Ты американка?

— А ты похож на моего па, которого я видела последний раз лет так семь назад в Нимбине, это в Австралии…

— О,кэй, договорились — я тебя удочерю, я живу в сквоте на руе Кармелон, меня звать Слави, я родился в России, и я уже люблю тебя!.. Может быть тебе показать балкон в моей комнате?..

Если кто-то думает о морали, тот пусть вспомнит о Ромео и Джульете. Там все тоже было обстряпано не за год и даже не за месяц… Вылезая из постели в дабл, Диди, это ее так звали, имя как буддистский колокольчик, сказала закуривая и одевая свои говнодавы:

— Наконец-то я встретила настоящего мужика…

Слави расплылся в улыбке, но оказалось зря — комплимент относился не к его остаткам былой сексреволюционности, камасутрости и экзистенциональности в области лаф, а к возрасту… Диди давно уже устала быть мамой мальчикам с длинными шеями, то есть добывать прайса жонглированием на улицах различнейшими предметами, варить им еду и выслушивать причитанья об их непризнанной гениальности черт знает в какой области человеческих знаний или искусств… К тому же все эти мальчики норовили позаниматься сексом и на стороне, совсем не врубались в идеи флаур паур, всосанных Диди с молоком ма и поучениями па, во-общем экологичной хиппушки повезло — на ее жизненном пути, к ее двадцати четырем годам повстречался настоящий хипарь, а не какой-то там альтернативщик-анерграундщик — волосатый, бородатый, усатый, с бусами да еще из такой экзотичной страны, как Россия!..

Возвращаясь из дабла и снимая свои говнодавы, Диди поинтересовалась, подняв руки над головой и показывая то смуглые ягодицы (па был метис), то маленькие груди и впалый живот:

— Нравлюсь?

— Иди сюда, я тебе подробнейшим образом объясню, как ты мне нравишься и как я тебя люблю, Диди…

— Будь осторожен, ведь тебе почти пятьдесят…

Смешнее всего Диди произносила слово "говнодавы" — говнодави, тверже у нее не получалось. Ма Диди жила со своим шестидесятилетним бой-френдом где-то в Америке, точного адреса не было, так как они тусовались в собственном караване по всем штатам; па проживал в коммуне в Нимбине, это в Австралии, с девятнадцетилетней новой женою (Диди сказала — то ли одиннадцатая, то ли тринадцатая!); ну а само дитя сексуальной революции проживала у олдмути в Гамбурге, но чаще всего или в сквотах Парижа у подружек и друзей или в сквотах Амстердама. И больше всего Диди понравилось, что на ее предложение взять прайса у олдмути Слави, этот русский гризли, как она его называла в интимные моменты, заявил: