Владимир Борода - Беглецы в Бесконечность

Коридор, офицеры и генералы совершенно с другими взглядами, знакомая уже дверь, подполковничье "прош"", уже знакомые полковники за столами, голова кружится от всей этой херни… Алекс

ни чего не понимал — что, зачем, почему и для чего. Хотелось только одного — назад в казарму, хотя на прошлой неделе и

получил от Морды в рог…

— Красавец! А то привели какое-то чучело. Ну боец, не подведи-не подкачай, с самим министром говорить будешь!

Изо всех сил печатая шаг, как в тот проливной дождь, но все равно без толку — толстенейший ковер глушил шаги, прижав руки к бокам и вздернув подбородок, рядовой Шарков вошел в сопровождении Алексея Гавриловича, в святая святых!… В кабинет министра обороны СССР маршала Советского Союза товарища Гречко…

— Рядовой Шарков!-

изо всех своих сил проорал Алекс в даль кабинета, где за огромным столом возвышалась громада сала и мяса, обтянутая зеленой формой расшитой золотом. И щелкнул каблуками. В голове вихрем пронеслось — когда дембельнешься Алекс, если не посадят, то будешь травить хипам в Уфе и ни кто тебе не поверит… Ни за что…

— Не надо так кричать, боец, я не глухой. Присаживайся к столу, сейчас нам с тобою полковник чаек спроворит и мы с тобою покалякаем… Хе-хе-хе…

Чуть присев на край мягкого стула и не поднимая глаз на маршала! министра!! японской городовой, мать моя женщина, за что?! Алекс приготовился ждать. Чего — неизвестно… Если бы в тюрягу или в дисбат — к министру бы не потащили бы… Ну а все остальное непонятно… Может вспомнили, что им отец самолеты испытывал и решили год мучений в казарме и голода на что-нибудь другое заменить?.. От них дождешься… Алекс ни чего не понимал.

— Значит так, сынок, как тебя звать, по имени? -

маршал улыбался золотыми зубами, толстенейшие щеки свисали на расшитый золотом воротник, тройной подбородок возлежал на брильянтовой звезде. Больше ни чего в кабинете Алекс не видел.

— Ал… Александром, товарищ маршал Советского…

— Ну ладно, ладно, мы не в казарме, называй меня попросту — товарищ министр… Вот что за дела, Александр. Обнаружился в Америке родственничек у тебя. По материнской линии… двоюродный твой дядя. Умерший правда…

И адвокаты америцкие через нашу Инюрколлегию нашли тебя. Ну — ты единственный наследник. А по законам этой

сеша америки для получения наследства надо ехать туда… В Америку эту… Я конечно понимаю — боязно, империалисты,

то — да се, языка опять не знаешь, звериный лик… Но надо — сейчас у нас разрядка. Ну и дело мы твое полистали, и мы,

и кагебе, и особисты, были конечно у тебя завихрения до армии, с волосатиками опять связался, но в армию пошел, не

стал по психушкам прятаться, как другие… Этто хорошо… Ты чай-то пей, пей, вот и печенье бери, жуй, в казарме чай

такого нету? Я и сам служил, только давно, тоже бойцом, но все помню. Ну, решило совеское правительство тебе

доверить страшно важное дело — поедешь в эту Америку и получишь это наследство… Там мильен что ли в ихних ин… ин… инфляцинных деньгах, мильен и бензоколонка что ли, с кафешкой… Получишь, вернешься и дослуживать поедешь…

Я и сам служил бойцом, все помню, кашу нам варили вкусную, с салом, здесь в Москве такую не сварят, все больше мяса норовят или икры… А вкусная каша была…

Министр и маршал прикрыл глаза в восторге от давних воспоминаний и несколько раз причмокнул губами…

Две недели до отлета в Америку прожил Алекс на территории Кантемировской дивизии в общежитие для командированных офицеров. Питался там же, в столовой с офицерами, прислуживали хорошенькие официантки, выбор

блюд был как в хорошем ресторане, все окружающие Алекса офицеры косились, шептались и шушукались, но ни чего

не понимали — рядовой в изумительной форме живет среди офицеров… Непонятно, но на всякий случай от него сторонились, не разговаривали и прятали взгляды, жил Алекс все эти две недели вдвоем в комнате с майором политуправления, который ему за эти две недели так насквозь мозги проел, что если и был до этого Алекс просто

пофигист по отношению к советской власти, то… То за эти две недели майор сделал все, что бы Алекс налился злобой к коммунистам и властям. Майора же просто возненавидел. Все, что тер ему эта сука-гнида-падла майор совершенно противоречило всему тому, что видел за недолгую свою жиз нь Алекс… Особенно в армии….

Но пролетели и эти две недели. Алекса отвезли в черной радиофицированной "Волге" в сопровождении незнакомого молчаливого подполковника куда-то неизвестно куда, на какие-то тайные склады и снова полностью экипировали. На этот раз в штатское. Темно-синий старческий двубортный костюм с немодными узкими лацканами, "скороходовские" ботинки на толстой подошве, серое в рубчик кургузое, венгерское пальто, бедую синтетическую рубашку и шляпу с узкими полями, "федора-горшок", как такие шляпы обзывали в Уфе хипари. На шею нацепили ненавидимый им галстук, на этот раз ленинского образца — в горошек, дали в одну руку небольшой чемоданчик — бритвенные принадлежности, сменка белья и носок, еще одна пластмассовая рубашка, в другую руку сунули перчатки из кожзаменителя… И все на той же "Волге" отвезли еще куда-то.