Владимир Борода - Беглецы в Бесконечность

— …и с твоим Центром. Так же я обрисовал вкратце ситуацию с прессой в Чешской Республике и твою просьбу об помощи-защите немецкими журналистами очередного оазиса свободы, демократии и толерантности на чешской территории, который готовы затоптать политики и полиция Чешской Республики при попустительстве прессы. Итак господа, вопросы к господину Президенту Центра помощи и расширения гуманитарных идей шестидесятых годов Слави. Прощу по очереди!

И понеслось!..

— Берлинер Цайтунг, с какой целью вы создали свой Центр и почему избрали Чехию…

— Билден-Балден Магазинен, кто инвестировал ваши начинания?..

— Бормотун Бармарейшен Цайтунг, принимаете ли вы в свой Центр гомосексуалистов и лесбиянок?..

— Журнал "Бабочки и мы", что вы думаете о прошлом, я имею ввиду андеграундном, президента Чешской Республики герра Гавела?..

— Газета "Форч Шуперт", вы употребляете наркотики? А виски? А водку? А пиво?..

— Еженедельник "Бумс", правда говорят, что в Чехии царит полицейский террор по отношению к андеграунду? И как это можно совместить с прошлым бывшего министра МВД гера Румла? Ведь он сам был представителем адеграунда…

— "Шпигель", наших читателей интересует — у вашего Центра нет связей с современной Россией, я имею ввиду политиков и мафию?..

— …Ну что, как думаешь, поможет? -

поинтересовался Слави, сдувая пену с очередной кружки с пивом и прислушиваясь к голосу под потолком — пропустить свой самолет не хотелось бы…

— Я думаю все будет отлично. Не смотря на очевидную провокационность большинства вопросов, общее мнение журналистов было на вашей стороне. Все будет хорошо, спокойно летите к себе в Прагу, а я тут еще дорыхлю. Главное — материалы, присылайте больше материалов, Диди, проконтролируй этого ленивого хипа — пусть присылает сразу, как что появится нового…-

Холгер улыбнулся застенчивой улыбкой, так похожий на подростка, несмотря на легкую щетину, вылезшую на скулах. Диди улыбнулась и погладила Холгера по руке:

— Большое спасибо, Холгер. За все…

— Еще рано благодарить. Завтра уже будет видно… Но я думаю уже в сегодняшних вечерних газетах уже будет материал. Ваш самолет объявили…

Слави стоя приобнял Холгера за плечи и шепнул тому на ухо — противный. Холгер улыбнулся и кокетливо махнул на него кистью руки, немного пародируя мещанское представление, подкрепленное и фильмами, о гомосексуалистах — уйди… Диди непонимающе, но с улыбкой смотрела на эту мгновенную пантомиму.

— Ну Холгер, давай пожмем твою руку, спасибо за все. Мы побежали…

— До самой Праги?

— До самолета, Холгер. Иронию оставь для читателей. Чус, Холгер.

— Чус Холгер и всего хорошего, приезжай к нам в Центр.

— Я не хиппи, Диди… Чус приятели, передавайте привет Володе-Бороде. Пока.

А ночью Холгеру приснилась Москва.

1989 год.

Холгера Холгером прозвали в Бауманке. Нет, он не учился в Высшем техническом училище имени Баумана, месте подготовки кадров для ракетной промышленности, он просто нелегально проживал в общежитии этого учреждения. На дворе была Перестройка, бардак и вседозволенность, а потому ни кому не было дела до этого — кто живет, как, где и с кем в Бауманке. Кроме Холгера, в этой странной комнате, где хозяевами были полинаркоман Ерема и панк товарищ Морозов, это все тоже прозвища, обитало всегда от пяти до почти бесконечного количества людей, например частенько ночевал на столе без ножек, убрав грязную посуду с него под кровать и укрывшись дранной солдатской шинелью, гениальнейший журналист самиздата и представитель андеграунда Серьга… Или ночевал на раскладушке начинающий гениальный писатель-хипарь Володя-Борода… Или в другие дни, так и к не пересекшись в Москве — не судьба, приходил в эту комнату не менее гениальный, но неизвестно в какой сфере, Слави, с которым Володя-Борода встретился лишь в Праге на Кампе и перебирая общих знакомых и точки соприкосновения, взаимно выскочили на одну и ту же комнату в Бауманке… Сюжет для романа, и только! А во время проведения глобального рок-концерта "Рок против наркотиков" и говорить нечего — комната превратилась просто в многоэтажный отель, с ресторанами и кафе, читальным залом и курительными салонами, парикмахерской и многочисленными номерами… И все это на двадцати двух квадратных метрах.

Посередине комнаты стоял стол без ножек, одна столешница, в правом углу от входа двухярусная кровать солдатского образца, на первом ярусе спал товарищ Морозов, на втором — Холгер, по паспорту Горшенин Олег Яковлевич. В месте его ночлега был какой-то парадокс — Холгер спал на втором ярусе солдатской кровати проживая нелегально в этой странной захламленной и переселенной комнате только в связи с тем, что бы не спать на двухярусной кровати в казарме советской армии…