Светлана Борминская - Люблю. Ненавижу. Люблю

Железный жеребец, на котором они ехали, постоянно ломался, они чинили его и ехали дальше.

Просто ехали вперед по дороге...

– Мы удачники или неудачники? Мы должны разрешить этот вопрос, – вдруг произнес Дружище.

– Удачники, – жуя кусок подсохшей колбасы, решительно отозвался Старик.

– По-моему, мы попали на какую-то планету одиночек или планету крупных микробов... Тебе не кажется? – вдруг сказал Дружище, чутко прислушиваясь. По полю определенно кто-то ехал.

– Это Земля – так они называют ее, – вдруг вспомнил Старик. – Странное название для планеты.

– Не говори, Старина, – подхватил Дружище.

А за ними по пятам по Эстонии двигались, кроме Нахала Мозеса, – Дед, Дон Элгуджа, а также полковник Брук, в иллюзорной надежде, что украденные картины отыщутся, если им в руки попадет вор Хэнк Лихута, даже без полковника Виктора Хаверя.

Наивные, жадные и мелочные...

Взмыленные Дед и Дон Элгуджа приехали в старинный городок Раквере и к ночи ни с чем уехали обратно... Ничего в том доме, где когда-то обретался прадед Лихуты – многодетный монах-доминиканец, они так и не нашли. Ни намека на картины, за исключением нескольких старых гравюр на чердаке и лестнице.

И уже на подъезде к Тапе Деду пришло в голову, что Лео Мозес по кличке Нахал вдруг пропал куда-то... Значит, надо аккуратно расспросить его жену и поехать следом за ним!.. Хитрюга Мозес, вероятно, уже нашел Хэнка Лихуту, с его-то звериной интуицией, вдруг понял Дед. И машина, не доезжая до Тапы всего километра, свернула к хутору под названием «Свинарник Эльзы».

Фура-длинномерка «Скания», под завязку груженная песком, стояла у обочины, карта-тахограф со временем и километражем лежала на правом сиденье и была в полном порядке.

На месте водителя сидел полковник Интерпола Брук и пил кофе из китайского термоса.

– За каждую картину обещано миллионное вознаграждение, – говорил он время от времени, обращаясь к мухе, залетевшей в кабину.

Муха, жужжа, искала выход, чтобы улететь от полковника и обрести вожделенную свободу перелета.

– Где мог хранить похищенные картины этот чертов Лихута, а?... – продолжал допрашивать эстонскую муху английский полковник – муха не сознавалась и огрызалась громким жужжанием...

– Этюд «Христос и грешница» Поленова, парочка полотен Модильяни с голыми загорелыми торсами мужчин, морской пейзаж Рембрандта, «Портрет» Моне, «Концерт» Вермеера... – перечислил наизусть Брук.

Фура-длинномерка ездила по всей Эстонии, не привлекая ничьего внимания, уже неделю. Брук проверял одну за другой возможные версии того, где могут находиться украденные Хэнком Лихутой картины; пока поиски были безуспешны.

Если б он только знал, что в одной из старых православных церквей в приграничном с Россией селе, на складе инвентаря, среди древних слепых икон, именно там хранились украденные Хэнком Лихутой картины... Если бы...

Фуат разглядывал мальков в реке и представлял... агентов.

Как они носятся по земле, как маленькие рыбки, собирая информацию обо всем, а кто-то эту информацию ждет, потом анализирует и систематизирует в столбики.

Два агента – Фуат и Шипп, сидя у реки, рассуждали о пропавших Хавере и Лихуте и о руке фельдъегеря, наверное, в сотый раз.

– Один обладает диверсионной подготовкой, и для него норма добыть взрывчатку, провести разведку местности и устроить засаду, – перечислял агент Фуат особенности личных качеств отставника спецслужб, полковника ГРУ Виктора Хаверя.

Агент Шипп слушал и кивал.

– А второй – не может не воровать, – счел нужным добавить он.

– Они себя должны проявить, ну, хоть где-то, если остались живы. Ведь так? – Фуат посмотрел на кабысдоха – тот сладко спал в пыли, а над ним кружились слепни, не решаясь укусить грязного пса.

Кабысдоху снилось, как в прошлом декабре он вытащил с хулиганскими собачьими намереньями из машины Мозеса чью-то... руку с «дипломатом» и утащил ее в свою конуру. В ту самую ночь, когда Мозес вез Лихуту и Хаверя на свой хутор – подальше от места аварии «Боинга».

Как же Мозес громко чертыхался, обнаружив пропажу «дипломата», который он даже не успел раскрыть!.. Кабысдох ухмыльнулся во сне, – он ничего не забыл.

Агенты мельком посмотрели на кабысдоха и продолжили разговор.

– Будь они живы – они бы давно дали о себе знать. Даже Интерпол их ищет, – повторил агент Шипп.

– Я вдруг подумал, что, упав с такой высоты и при этом выжив, они стали не теми – ну, кем были, а? – Фуат кинул камешек в воду. – Как считаешь, Шипп?...