Олег Рой - Пасынки судьбы

– Что делать, юноша. – Стиратель обнял Апреля за плечи. – Это мир людей. А в этом мире разбитое сердце ангела ничего не стоит… Ты поплачь. Поверь моему опыту, нам от этого иногда становится легче.

Ангел покачал головой:

– Нет, я не буду плакать. И не стану сдаваться так легко! Должен же быть какой-то выход… И я найду его! В конце концов, у меня есть еще почти шесть часов! Я обязательно что-нибудь придумаю!

– Как я хотел бы, чтоб это было так, – пробормотал чиновник.

– Ну-ну! – рассмеялась Дама, которая шла прямо за ними. – Думайте, мальчики, думайте. А надумаете – не забудьте сказать мне.

Подойдя к выходу, она бросила взгляд на дежурившего у двери красивого охранника, зашла к нему со спины и, изловчившись, ущипнула молодого человека пониже спины. Тот даже вздрогнул от неожиданности и ошеломленно огляделся по сторонам – но вблизи никого не было. Вдалеке он увидел импозантного мужчину лет сорока пяти и его юную спутницу, уже покидавших торговый дом. Злорадного смеха Дамы он, конечно, не слышал.

в которой Настя гостит у художника, а Апрель и Озорник безуспешно ищут выход из положения

Напрасно Апрель заглядывал в душу своей протеже, силясь найти там хотя бы тень раскаяния из-за их недавней ссоры. У Насти и в мыслях не было ничего подобного. Она лишь радовалась тому, как ей повезло с Иннокентием, подсчитывала в уме общую стоимость сделанных им подарков, внутренне ахала от получившейся суммы да гадала, какой именно марки окажется его автомобиль. Ей почему-то казалось, что это должно быть нечто экстравагантное. И конечно, очень дорогое. Например, восьмиметровый белый лимузин. Или ярко-красный «Феррари». Или такая черная машина под старину, на которых в американских фильмах о тридцатых годах ездят гангстеры, Настя не знала названия этой марки.

Но она не угадала. У Комова оказался темно-синий «Бентли» – тоже очень престижно, но не экстравагантно, скорее стильно. Представительного вида водитель, чем-то неуловимо похожий на Штирлица из «Семнадцати мгновений весны», распахнул перед ними двери. Девушка нырнула в ароматное тепло кожаного салона и удобно устроилась, не обращая никакого внимания на Апреля, который сел вместе с ней и художником на заднее сиденье, не забыв поздороваться с седовласым ангелом, сопровождающим водителя. Дама-дьяволица поправила на плечах украденный из магазина палантин и тоже уселась в автомобиль.

– В студию, Альберт! – кивнул художник шоферу, и «Бентли» мягко тронулся с места. В окнах замелькали празднично-яркие огни, новогодние рекламные щиты, елки в витринах и на площадях. В машине негромко играло «Радио-ретро».

«Новый год настает, пожелать хочу вам счастья…» – доносилось из динамиков.

– Иннокентий, а вы где живете? – с любопытством обернулась Настя к своему спутнику.

– Мы же вроде бы перешли на «ты»? – улыбнулся художник.

– Ну да… Я хотела сказать: где ты живешь?

– Там, куда я тебя везу, не жилье, а студия. Так, маленький чуланчик для работы… – притворно скромничал он. – Тут недалеко. В Николопесковском переулке.

– А где это?

– На Арбате.

– Ой, правда? Я только сегодня была на Арбате!.. Рано утром.

– И что же ты там делала?

– Сначала ходила в ресторан, а потом… Так, гуляла.

Ангел попытался поймать ее взгляд и найти в глазах своей протеже воспоминания об их ночной прогулке, но Настя сердито отвернулась от него и теснее придвинулась к Комову. Она была очень обижена на своего хранителя.

Вскоре автомобиль остановился около старинного, но, сразу видно, недавно отремонтированного дома на углу Старого Арбата. Художник сам открыл дверь и подал руку девушке, помогая ей выйти из машины.

– Видишь, вон там, наверху, башенка?

– Да, – задрала голову она.

– Это и есть мои владения. Позволь пригласить тебя туда.

Небольшая процессия, состоящая из трех людей, двух ангелов и одного демона, поднялась на лифте на последний этаж. Художник долго открывал многочисленные запоры.

– «Вот моя деревня, вот мой дом родной!» – провозгласил он наконец, щелкая выключателем. – Альберт, – обратился Комов к водителю, сгружавшему многочисленные пакеты и пакетики с Настиными покупками, – вы можете быть свободны до… До половины десятого.

«Половина десятого, – застучало в голове у Апреля. – И до стирания останется чуть больше двух часов. Нужно срочно что-то делать, но, как назло, у меня ни одной, даже малюсенькой идеи! Эх, был бы тут мой друг Озорник – он, возможно, что-нибудь придумал бы…»