Давид Гроссман - С кем бы побегать

Он только не знал, с какой из двух Тамар — с той, Теодориной, или с той, другой, этого сыщика? А быть может, есть еще и третья Тамар?

Время текло. Четверть часа. Полчаса. Ничего не происходило. Солнце клонилось к закату, все еще пылая последним жаром летнего дня, но в узенький переулочек уже забрел ветерок. Асаф вдруг почувствовал, как он устал. С самого утра на ногах, и чуть ли не все время — бегом. Но это была усталость не только от беготни, физическое напряжение никогда его так не истощало. Тут что-то еще, вроде непрекращающегося возбуждения, этакого внутреннего завода, незатухающего жара. Но Асаф не чувствовал себя больным. Совсем наоборот.

— Динка, — сказал он тихонько, стараясь не шевелить губами (мимо прошли люди, и он не хотел, чтобы они подумали, будто он разговаривает сам с собой). — Знаешь, который час? Скоро шесть. А ты знаешь, что это значит?

Динка подняла одно ухо.

— Это значит, что уже два часа назад Данох запер свой кабинет и ветеринар тоже ушел домой. И я тебя туда сегодня не верну. Получается, что тебе придется ночевать у меня дома.

И, произнеся это, Асаф обрадовался.

— Только проблема в том, что у моей мамы аллергия на собачью шерсть, правда, сейчас родители за границей, но ты уж поосторожнее со своими волосами…

Собака залаяла и вскочила. Молодой, очень худой и слегка скособоченный человек приближался к ним, возникнув из тени плакучей ивы. Асаф выпрямился. Парень тоненьким голоском произнес: «Динка!» — и бросился к ней, приволакивая одну ногу. Что-то странное было в посадке его головы, словно он оттягивал ее назад или видел только одним глазом. В руке он держал тяжелый полиэтиленовый мешок с надписью «Маца Йегуда». Заметив Асафа, парень остановился, и они отшатнулись друг от друга.

Парень — потому, что явно ожидал встретить Тамар, а получил Асафа. Асаф — потому, что разглядел его лицо. Вся левая сторона этого лица была покрыта красно-фиолетовым пятном от ожога — щека, подбородок и левая половина лба. Тонкие, стянутые, белесые губы с левой стороны тоже выглядели неестественно. Казалось, кто-то заново слепил их.

— Извини, — пробормотал парень, быстро отходя. — Я думал, что это знакомая собака.

Он развернулся, мелькнула черная кипа.

— Стой! — Асаф бросился за ним, Динка следом.

Парень, не оборачиваясь, ускорил шаг. Но Динка обогнала его и, лая от восторга и размахивая хвостом, кинулась на грудь. У него не осталось выбора. Собака так радовалась, что пришлось остановиться, наклониться к ней и взять ее большую голову в руки. Динка вылизывала парню лицо, а он смеялся своим странным, тоненьким и дребезжащим голосом.

— А где же Тамар? — тихо спросил он не то собаку, не то Асафа.

И Асаф ответил, что он тоже ее ищет. Тогда парень распрямился, повернулся к нему и замер напротив в кривой, скособоченной позе. Что это означает — ищет?

Асаф рассказал ему всю историю. Не всю историю, конечно, а только историю с мэрией, Данохом и собачьей ночлежкой. Парень молча слушал. Пока Асаф говорил, он еще немного повернулся, почти незаметно, неуловимыми движениями, пока не оказался к Асафу в профиль, неповрежденной стороной своего лица. Так он и стоял, рассеянно глядя на ветви ивы, будто хотел прийти к каким-то определенным выводам путем созерцания природы.

— Ну, это для нее удар — потерять собаку, — сказал он наконец. — Чего она будет делать без собаки? Как справится?

— Да, — сказал Асаф наудачу, — она наверняка ужасно к ней привязана.

— Ужасно привязана? — Парень хихикнул, точно Асаф сморозил какую-то особенно выдающуюся глупость. — Да что там — ужасно привязана! Она шагу без этой собаки сделать не может!

Нарочито безразличным голосом Асаф спросил, нет ли у парня каких идей, где можно найти Тамар.

— У меня? Да откуда мне знать? Она… она не рассказывает, только слушает. — Парень пнул каменный бордюр. — Она… как бы тебе объяснить… ты с ней говоришь, а она слушает. Ну так чего тебе остается? Ты все и выкладываешь. Такие вот дела…

Голос у него, подумал Асаф, тоненький, как у маленького мальчика, немного плаксивый.

— Ты ей рассказываешь такое, чего никому отродясь не рассказывал. Все потому, что она жуть как хочет тебя слушать, врубаешься? Ей твоя жизнь интересна.

Асаф спросил, где они познакомились.

— Тут, — парень указал рукой на скамейку, — где мне еще знакомиться? Она приходила с собакой, а я вот тут сидел, вот примерно в этот час. Я всегда вечером из дома выхожу. Самое то, — добавил он, торопливо глотая слова. — Не выношу жары.