Аласдер Грей - ЛАНАРК - Жизнь в четырех книгах

— Пусть все остается как есть, пока дела не сдвинутся или в лучшую, или в худшую сторону.

Рима обратилась к нему с криком: «Что ты за дурак!» — и прошлась ногтями по его лицу. Он спрыгнул с кровати и яростно бросил:

— Лучше я уйду, тогда ты сможешь есть! Скажи только слово — и избавишься от меня навсегда!

Рима натянула на голову покрывало. Ланарк надел халат, вышел из-за ширм и стал бесцельно мерить шагами палату. Потом он вернулся и сказал спокойно:

— Рима, прости, что я на тебя накричал. Я повел себя грубо и эгоистично. И все же, если бы меня не было, ты бы, наверное, смогла нормально питаться. Что, если я удалюсь на пару дней? Обещаю вернуться.

Она оставалась под покрывалом, словно ничего не слышала. Ланарк присоединился к ней и задремал.

Ланарк проснулся оттого, что кто-то пихнул его в голень. Рима все так же не высовывала головы из-под покрывала, однако на кровати сидела высокая прямая фигура в черной сутане. Ланарк поднялся. Это был монсеньор Ноукс. Покусав нижнюю губу, он произнес:

— Извините за вторжение, но, кажется, дело не терпит отлагательств. — Голос его звучал спокойно и безразлично, и можно было подумать, что обращается он к коричневому чемодану, стоявшему у него на коленях. Прежде чем Ланарк придумал, что ответить, Ноукс продолжил: — Некто — имен называть не буду — рассказывал вам, конечно, о том, что я пользовался здесь в свое время немалой властью. Фактически я был директором института, хотя тогда должности назывались иначе. Но неважно. От прежнего статуса я сохранил лишь одну привилегию: посещать церковные конференции на тех континентах, где связь между кормлением и убийством людей не столь очевидна. Благодаря этому у меня оказался небольшой набор деликатесов, который может вам пригодиться. Я слышал, что вы отказываетесь от нашей еды.

Рима, поднявшись, оперлась на плечо Ланарка, и оба наблюдали, как Ноукс раскрыл свой чемодан и выложил на покрывало:

картонную коробочку сыра с красными коровами и зелеными лугами на наклейке большую плитку шоколада в золотой фольге пакет с финиками колбасу салями длиной фута в два жестянку равиоли четыре пузатых бутылочки крепкого портера жестянку абрикосов ломтиками бутылочку вишневого ликера банку сгущенки жестяную банку копченых устриц большой бумажный пакет с сушеным инжиром столовые приборы тарелки консервный нож.

— Как вы добры! — вскричала Рима и тут же принялась за инжир.

— Вы порядочный человек, — горячо подхватил Ланарк, открывая коробочку сыра.

Ноукс, наблюдая за ними с чуть заметной задумчивой усмешкой, проговорил:

— Каннибализм всегда был главной проблемой человечества. Когда у церкви была власть, мы старались умерить аппетиты прожорливых классов, регулярно подкармливая паству кровью и плотью Христовой. Не стану уверять, будто духовное сословие всегда придерживалось аскетизма, однако многие из нас некоторое время кормились исключительно от доброхотных даяний. С тех пор как институт объединился с советом, можно подумать, что половина континентов питается другой половиной. Человек — это пирог, сам себя выпекает и поглощает, и рецепт этого блюда — разделение.

— Вы очень к нам добры. Мне хотелось бы хоть чем-нибудь вас отблагодарить.

— Вы можете. Однажды я обратился к вам с просьбой, но вы не захотели.

— Вы просили, чтобы я предостерегал людей против института.

— Я просил, чтобы вы всех и каждого предостерегали против института.

— Но, монсеньор Ноукс, мне это не под силу, я слишком слаб. Когда я покину институт, я, конечно же, стану разоблачать его в частных беседах и голосовать на выборах за партии ему оппозиционные, но чтобы вести какую-либо работу, у меня не хватит времени. Мне придется зарабатывать себе на хлеб. Простите меня.

Ноукс печально отозвался:

— Не извиняйтесь. Обязанность священника состоит в том, чтобы призывать паству быть лучшими людьми, чем он сам.

Перестав жевать, Рима спросила:

— А что не так с институтом? Я здесь вылечилась, а как остальные?

Ланарк отрывисто заметил:

— Чтобы тебя вылечить, пришлось нарушить инструкции моего отделения. Институт — это машина, убивающая людей.

Ноукс покачал головой и вздохнул.

— Ах, если бы он был всего лишь машиной убийства, разрушить его было бы проще простого. Подобно всем машинам, он служит интересам своих владельцев, а сегодня многие его подразделения находятся в руках людей добрых и беспомощных, которые не знают, что они каннибалы, а если им сказать, не поверят. Институт также удивительно терпим к тем, кого здесь признают человеком, и вылечивает больше больных, чем вы думаете. Даже те сообщества, которые ведут против него борьбу, в большинстве своем без него бы не выжили: ведь он является важным источником знаний и энергии. Потому-то директор института возглавляет также и совет, хотя две трети членов совета его на дух не переносят.