Марина Юденич - Сент-Женевьев-де-Буа

— Дед…

Свет померк в его глазах от нестерпимой боли, да и бабушка или то, что было видением ее уже скрылось за дверью. Видеть движения губ он больше не мог, не мог и слышать — оба они по-прежнему были безгласны. Но ответ каким-то образом все-таки проник в его сознание и сохранился нем настолько прочно, что первое слово, которое Дмитрий Поляков произнес, придя в себя после нескольких суток пребывания в состоянии комы и балансирования на узкой грани между мирами, было именно это слово — дед Никто, впрочем, не придал этому значения.

Маленький красный командир все-таки испугался странного поведения Ирэн, ее крика и ее внезапной попытки задушить его. Рука его дрогнула и, стреляя практически в упор из своего тяжелого «Маузера», оружия надежного, многократно пристрелянного и ни разу еще не подводившего его в бою, он промахнулся. Пуля, конечно же достигла цели и тяжело ранила Ирэн в живот, но она осталась жива. Такую промашку опытного бойца можно было отнести только не счет внезапно охватившего его волнения В определенном смысле ему повезло — никто из его товарищей этого не заметил. Ирэн была в глубоком забытьи, ее безжизненное тело выволокли из комнаты и, протащив через двор, швырнули на холодные плиты монастырской часовни — здесь красные оборудовали что-то вроде морга, лазарета и арестантской одновременно — словом здесь находились теперь все обитатели монастыря. Всего их было числом пятнадцать, но души пятерых уже покинули эту землю — четырех сестер и старика — сторожа застрелили за медлительность. Бойцам карательного отряда показалась, что монахини и старик сторож неспроста медлят, подбирая тяжелые ржавые ключи в пудовых связках и слишком долго отпирают кованые двери глубоких подвалов, которые обнаружились практически под всеми монастырскими строениями Подвалы оказались пусты, более того видно было что ими не пользовались с тех далеких уже времен когда монастырь был единственной Христовой обителью в окружении зажиточных казачьих станиц и подземные клети его ломились от щедрых подношений прихожан. Возможно ранее, многие сотни лет тому назад монастырские подвалы и вправду служили укрытием тем, кто его искал, но с тех пор в степных реках утекло уже много воды — темные монастырские подземелья дышали запустением, сыростью, тленом, и мало удовольствия нашел бы тот, кто вздумал провести там хоть некоторое время, если бы конечно не вынудила его к тому крайняя нужда.

Таковых не обнаружил карательный отряд красных. Но дело было сделано — пять бездыханных тел лежали теперь рядком на сухой траве посреди двора, и командир повелел убрать их куда-нибудь с глаз долой Тогда-то тела стащили в часовню Потом туда же доставили раненую мать Софью. Рана ее, к счастью, была невелика и не опасна для жизни, но болезненна и весьма мучительна Когда красноармейцы, совершая свой планомерный обыск, вознамерились войти в комнату, занимаемую умирающей баронессой фон Паллен, мать Софья решительно встала на их пути, охраняя покой безумной своей племянницы. Однако ни ее возраст, ни сан, ни самый решительный протест который игуменья выразила словами не остановили преследователей. Короткий, но сильный удар штыком, притороченным к винтовке был ей ответом — настоятельница лишилась чувств и в беспамятстве доставлена была под своды монастырской часовни. Туда же загнали потом оставшихся в живых монахинь, дабы не мешались под ногами и не мешали дальнейшему обыску и, наконец, последним, приволокли туда бездыханное и, казалось палачам, безжизненное тело Ирэн. Более на всей территории монастыря обнаружить никого не удалось, но красные мстители не оставляли надежды.

Христова обитель, с его суровой игуменьей, страной, сумасшедшей барышней, едва не задушившей командира, молчаливыми мрачными монахинями, как нельзя более подходила для тайного пристанища недобитых белогвардейцев и белоказаков Тому способствовало и расположение монастыря, затерянного в степи на многие сотни верст вдали от человеческого жилья и, следовательно, бдительного ока властей и ее эмиссаров; и замысловатое архитектурное решение его построек — с длинными петляющими коридорами-лабиринтами, маленькими кельями — клетушками, вытекающими одна из другой, словно бусинки, нанизанные на одну нить, глубокими земляными подвалами в точности повторяющими архитектурный рисунок наземных строений. Словом, при желании, здесь легко можно было скрыться большому количеству человек — и красные намерены были продолжать поиски до победного конца. Тому же, кто командовал теперь летучим отрядом — молодому уполномоченному губернского ЧК Валентину Тишкину — очаг белогвардейского подполья был просто необходим. Он был убежден в том, что таковой на территории губернии существует. Впрочем были ли он сам убежден в этом было неизвестно и не столь уж важно в конце концов, гораздо важнее было, что он убедил в этом руководство губернской Чрезвычайной комиссии и получил для ликвидации заговора, который в этом очаге просто обязан был вызревать, самые широкие полномочия и летучий отряд боевых конников генерала Тухачевского, особо отличившихся в Ростовской операции. Вернуться ни с чем в этой связи для Валентина Тишкина означало серьезно подорвать свою незапятнанную пока репутацию — молодого, но талантливого и беспощадного борца с контрреволюцией. Этого он допустить не мог.