Ирина Нисина - Улановы

Слесарь шестого разряда Уланов Илья Вакулович сидел на супружеской кровати и считал деньги. Вроде бы набиралось. Пачка была внушительная, из одних сиреневых двадцатипяток, и сумма была очень даже круглая. Три бумажки лежали отдельно — перебор. На них предстояло купить коляску и отпраздновать появление наследника. Илья Вакулович вздохнул и начал считать снова. Круглая сумма была взяткой.

Илья Вакулович Уланов родился в сорок третьем году в семье медсестры Кати Меняевой и младшего лейтенанта Вакулы Уланова. Собственно семьи как таковой, они создать не успели, но в наличии был приказ по батальону за номером 317, гласивший, что младшего лейтенанта Уланова В. С. и младшего сержанта Меняеву Е. К. следует считать мужем и женой. Другим приказом Меняеву Е. К. увольняли в запас в связи с семимесячной беременностью. Пятью днями позже Катя Меняева в гимнастерке без ремня и со скаткой через плечо, волоча за собой доверху набитый неподъемный вещмешок, тяжело спрыгнула с подножки вагона на станции Коблино.

В Коблино проживала Марина Васильевна Уланова, бабушка Вакулы, Коленьки, как называла она будущего папашу. Через три недели после приезда, бабушка Марина отвела Катю в местную больничку рожать. А еще через неделю Катю, умершую от сепсиса, хоронили на старом кладбище над речкой и такие же древние, как бабка Уланова, старухи тянули «ве-ечная па-амять…».

Через месяц прабабушке разрешили забрать мальчика из больницы.

«Гляди-кось, живой малец, — говорила нянька, помогая заворачивать ребенка в аккуратно подрубленную половинку старой простыни с вышитым вензелем, — а доктор говорил, что не вытянет. За здравие-то свечку ставила?»

«Ставила! — отозвалась старуха Уланова, — и за здравие младенчика, и за упокой рабы божьей Катерины. Весь приход молился, батюшка каждый вечер просил за младенчика. Братьев у меня двое было, и у мужа покойного трое. И все сгинули. А Коленька вот сына родил — знак божий».

Младенчика крестили Ильей и стал он расти в старом деревянном доме со скрипучим полом, принадлежавшем когда-то Глаше, няньке его прабабушки Марины. Нянька приютила Марину и шестилетнего Коленьку весной двадцать восьмого года. Дочка Марины, Лидия и зять, красный комиссар Степан Вакулович Чобот, были арестованы и среди ночи отправлены в Бутырки. На этот случай Степан давно имел с тещей договоренность, чтоб наутро их с Вакулой «в дому духу не было». Вот наутро после ночного обыска бабка и комиссарский сын и исчезли.

Старая тетка Анюта носила в Бутырку передачи. Ей же, как единственной родственнице, выдали справку, что Чобот Лидия Ильинична умерла от сердечной недостаточности во время следствия, а Чобот Степан Вакулович осужден за контрреволюционную деятельность на десять лет без права переписки.

В школу Коленька пошел в Коблино. Бабушка принесла Свидетельство о Крещении Вакулы Уланова, выданное коблинским батюшкой, которое и приняли вместо метрики. Вакула Уланов стал учеником, потом октябренком, а потом и пионером. Вместе с бабушкой Мариной похоронили они няню Глашу, оставившую им домик с садом.

Весной сорок первого Коленька закончил десятилетку и собирался в университет. Но жизнь распорядилась по-своему — началась война.

Коленьке принесли повестку.

В последнюю ночь проговорили они до рассвета. Бабушка Марина рассказывала о своей жизни в доме отца-адмирала, о коротком счастье с мичманом Улановым, о дядьях коленькиных, геройски погибших в японскую кампанию. Узнал Коленька, что назван в честь типографского наборщика Вакулы Чобота, убитого на баррикадах Замоскворечья во время восстания пятого года. Услышал он историю «беспутной Лидки», которая влюбилась в своего Степана и убежала из дому невенчанная, а вернулась в конце концов холодной зимой, одетая как нищенка, и с дитем на руках. А Степан-то не забыл ее, через два года нашел в Москве по старому адресу.

«И не таким уж плохим он, Степан, оказался, — рассказывала бабушка Марина. — К Лидке добрый был, тебя, малыша, любил, нас вот с тобой уберег. А только… заразой этой ульяновской был да мозга костей пропитан! Простой, хороший человек, а забрал себе в голову этих утопических идей. Все говорил, что дворянство надо ликвидировать как класс. Сколько народу эти комиссары положили! А сколько еще погибнет, пока Россия от них освободится…»

«Коленька, сыночек, — молила она, прощаясь, — ты только себя сбереги. Ты последний из Улановых, на тебя вся надежда. Погибнешь — и весь род наш с тобой. Только и остались ты да я, да тетка Анюта в Москве. Сохрани себя!»