Татьяна Соломатина - Акушер-ха!

— Не обращайте внимания, у меня небольшие неприятности. За это я оставлю вам щедрые чаевые — улыбнулась Женька девушке.

— Спасибо. — Та мило улыбнулась в ответ. Не заискивающе и не формально. А как женщина, которая понимает, что у другой женщины небольшие неприятности. Женщины порой так хорошо понимают друг друга. Надпочечниками улавливают, что иногда «небольшие неприятности» — это не сломанный ноготь и не лишний килограмм, а, к примеру, отсутствие любви.

Женька достала блокнот, карандаш и написала посредине чистого листа:

«И никто меня, горемыку, не пожалеет, кроме тёти Лиды. Да и той не до меня, если по-честному!» — подумала она и чуть не заплакала от жалости к себе. И тщательно вывела чуть помельче под первой строчкой:

И стала изучать противоположную стену. На ней висели весьма искусные черно-белые фотографии скачек, каких-то дядек в деловых костюмах, пожимающих друг другу руки. Известный телеведущий в интерьере этого самого ресторана. Оформлено было со вкусом.

Спустя два бокала и одну чашку кофе Женькин карандаш заскользил по бумаге.

«Как это называется? Профессиональная деформация. «Архангелами служб 03». Женька захихикала. «Так, пожалеть мы себя пожалели. Теперь надо разобраться, чего мы хотим. Башмачков? Нищего учителя музыки с Вечностью во взгляде? Ни фига ты, Женька, не получишь! Стоп! Но жалость у нас уже была. Давай теперь наваяем что-то ещё. Что-нибудь о перевоплощениях души. Эх, зря я водки не заказала. Пей теперь, как дура, свой коньяк!»

— За дурость и перевоплощения душ! — сказала Женька довольно развязно искусственному цветочку в вазочке и, закурив, продолжила строчить в блокнотик.

«Если я буду и дальше сидеть и пить, я просто лопну изнутри! Не застывать в пространстве! Я должна что-то сделать. Что-то ещё, кроме нытья, писанины и этих правильных безжизненных действий, которые они называют работой, домом, жизнью, судьбой… Не знаю что. Спеть в переходе, шататься по улицам, побродить по лесу… Разбежаться и удариться головой о ствол столетнего дуба… Просто погонять на машине. Может, меня остановят и отберут права. А если повезёт — посадят в «обезьянник». Мне надо что-то сделать! Разбить эту скорлупу из бронированного ничто». Женька махнула рукой официантке, мол, посчитайте! Внутреннее безумие нарастало лавинообразно. Боль, спазмолитики, анальгетики, коньяк, прошлая Женькина жизнь, когда она была вовсе не Женькой и сидела у рояля в пышном чопорном платьице и смешных «взрослых» башмачках, а нищий учитель музыки смотрел на неё так, как будто видел Вечность, скрутились в тугую спираль торнадо, внутри которой пребывала бесчувственная, как камень, и ранимая как слизистые новорождённого, обычная женщина.