Вионор Меретуков - Дважды войти в одну реку

— Вопреки ожиданиям, ваш сумасбродный генерал сделал очень много полезного. Например, он учредил своей властью военно-полевые суды мирного времени, которые у него действовали по законам прифронтовой полосы. Оперативно, быстро и четко! Таким макаром он расстрелял несколько сот генералов, сократив таким образом расходы на армию ровно вполовину… Это закономерно навело меня на мысль использовать опыт генерала еще в каком-нибудь министерстве. Может, начать с министерства финансов? Или — с министерства экономического развития? Представляете, какая в результате будет экономия государственных средств!

Герману ничего не оставалось, как согласиться.

О дальнейшем времяпрепровождении Колосовского читатель знает: кухня его трехэтажного особняка в правительственном городке, царский гимн в исполнении теперь уже бывшего председателя правительства, ариозо из "Пиковой дамы" и прочее, прочее, прочее…

Оставим на время Германа Ивановича в покое и попытаемся отыскать следы одного из его друзей, старины Гарри. Для этого нам придется отправиться в Европу, на ее север, в шведский город Стокгольм, в котором с 1901 года местные короли имеют обыкновение ежегодно вручать самые главные в научном мире премии.

— Гарри Анатольевич! Проснитесь! — расталкивал Зубрицкого полковник Грызь. — Уж полдень близится…

— Отстаньте!

— Пора вставать! На самолет опоздаем…

— Идите к черту!

— Гарри Анатольевич, проснитесь! Умоляю вас!

— Вы кто?

— Что вы имеете в виду?

— Я спрашиваю, вы кто по занимаемой должности? — всё это старина Гарри говорил с закрытыми глазами, пребывая в состоянии полубеспамятства после вчерашнего банкета в городской ратуше.

Зубрицкий лежал поперек кровати, на спине, лицом вверх. Его разбухшие от пьянства ступни, выпучивающиеся из сияющих штиблет, высовывались из-под малинового шелкового балдахина. Воздух спальни гостиничного номера "люкс" был пропитан запахами кислятины, вчерашних окурков и винного перегара.

Зубрицкий лежал в брюках, туго накрахмаленной сорочке, галстуке-бабочке и фрачном сюртуке. Он был похож на мёртвого регента, приготовленного к отпеванию.

Перед ним коленопреклоненно стоял наш старый знакомый, с которым мы расстались на пороге института имени Склифосовского в 34 главе настоящего повествования.

— Вы что, оглохли? — повторил старина Гарри еле слышно. — Повторяю вопрос, какой пост вы изволите занимать?

— Я полковник Грызь. Петр Петрович Грызь, лично назначенный председателем правительства Российской федерации вашим опекуном и сопровождающим.

Старина Гарри тяжело задумался.

— Я правильно вас понял, вас назначили председателем правительства? — спросил он измученным голосом.

— Нет-нет! Что вы! Я сказал, что лично председатель правительства Герман Иванович Колосовский на период вашей заграничной командировки назначил меня вашим временным опекуном и сопровождающим.

— Выражайтесь яснее! Как никак, вы разговариваете с лауреатом Нобелевской премии!

— Вот я и говорю, что меня назначили опекуном…

— Я что, настолько выжил из ума, что уже нуждаюсь в социальной опеке? А может вы еще и мой душеприказчик? Учтите, я беден, как церковная крыса. Премию же я ни за какие коврижки не отдам никаким опекунским советам. Понятно? Ей уготовано был пропитой с друзьями и красотками кабаре…

— Меня назначили сопровождающим…

— Не дурите мне голову, — строго сказал старина Гарри, — нет у меня никаких сопровождающих. У меня не может быть сопровождающих. И поднимитесь с колен! Который час? — он говорит отрывисто, каждое слово давалось ему с трудом.

— Полдвенадцатого… Это по среднеевропейскому, а по Москве сейчас полвторого…

— Вы меня совсем запутали…

— Я вас не запутал. И в мыслях не имел.

— Как же не запутали, когда запутали. То утверждаете, что сейчас полдвенадцатого, то полвторого… Неужели вас в ваших правоохранительных органах не научили чётко формулировать свои мысли? Так сколько сейчас времени, в конце-то концов, неужели это так трудно вычислить, полвторого сейчас или полдвенадцатого? Верно, вы сами не знаете? И где мы находимся? — приоткрыл глаза старина Гарри.

— То есть?..

— Коли вы не в состоянии дать мне внятных ответов на столь простые вопросы, то попытайтесь хотя бы проинформировать меня о приблизительном местопребывании, дне, месяце и годе нашей с вами беседы, имеющей быть в настоящий момент. Докладывайте коротко, ясно, по-военному, что мне, учить вас что ли? — Зубрицкий опять закрыл глаза.