Руслан Белянцев - Дети проходных дворов

Котелок с супом тихо кипел над огнем, я сидел на стволе старого рухнувшего дерева, которое запуталось при падении в ветвях соседних кленов и теперь зависло в наклонном положении возле нашей полянки. Я залез на высоту нескольких метров, курю и наблюдаю за неторопливым бытом нашего лагеря. Солнце уже совсем низко и пробивается тонкими разрезанными лучами сквозь ветви деревьев.

Егор варил суп и поддерживал огонь, добровольно взяв на себя эту миссию. Макс копошился возле кастрюли с мясом для шашлыка, периодически делая глотки из вымазанного майонезом стаканчика. Саня и Джон валялись на покрывале и дремали. Серега осматривал поставленную палатку, проверял натяжку веревок. Димона не было видно, но звук гитары напоминал о его присутствии. Был замечательный день!

— Воды! Дайте воды! — это первое, что я слышал ранним утром.

Макс вчера усугубил красным и теперь его самочувствие было малозавидным.

— Воды! — он орёт так, что спать становится невозможно.

— Заткнись, животное!

— В-о-о-д-ы-ы-ы!!!

Макс начинает стучать по полу ступнями, как балованный ребенок, бьющийся в истерике. Я вылезаю из затхлой палатки наружу. Мои руки болят от вчерашней гребли. Снаружи утро нового дня. Солнце уже высоко, мы проспали довольно долго.

— С добрым утром, алкаши! — это приветствует меня Егор, который уже печет в золе картошку.

— Здорова!

Егор смеется моему виду. И вправду, волосы у меня торчат в разные стороны, лицо в саже, одежда в траве. Егор успел уже умыться и привести себя в надлежащий вид.

Следом за мной на Божий свет появляется страшное исцарапанное лицо Джона.

— Ой, блин, что это с тобой? — испуганно смотрю я на его счесанную правую щеку.

Джон хватается за щеку, по его выражению лица видно, что он не сразу вспомнил вчерашние приключения.

— А, это! Да, вы спать пошли, а Макс в шаолиня играл.

— В какого еще шаолиня?

— В монаха китайского, мастера кун-фу. — Джон чеканит серьезностью каждое слово.

— Он тебе в торец дал, что ли? — удивились мы.

— Он приволок откуда-то здоровенный дрын и сказал, что его нужно обязательно порубить на дрова, но топор он уже в темноте найти не смог, приставил дрын к дереву, под которым мирно лежал я, и ну его с ноги переламывать пополам. Дрын пару раз выдержал, а в третий раз по стволу соскользнул и снял мне пол рожи.

— Круто. — сдерживая смех, серьезно прокомментировали мы с Егором эту душещипательную историю.

Из палатки, сонно щуря глаза, выполз Саня.

— Какая-то бесноватая скотина орет в нашем уютном доме! — недовольно и мило пробурчал он. — О, Джон, а что это у тебя с рожей?

И тут я не выдержал и покотился со смеху, глядя, как Джон багровеет от злобы на Санин вопрос. Когда из палатки вылез Димон, Джон заорал ему в лицо: "А в рожу мне майский жук попал, понял?!"

— Чего это он? — заспанно поинтересовался Димон, а за его спиной палатка всё ещё орала истошным криком.

— Сейчас, я его напою — Джон набрал полный стакан речной холодной воды и скрылся за занавеской палатки, намереваясь окатить орущего.

— В-о-д-ыыы!!! — истошный крик резко оборвался и Джон довольный выбрался наружу с пустым стаканом.

Через минуту из-за занавеса палатки показалась мокрая голова Макса.

— Какая сволочь…? — тихо прохрипела голова.

Солнце уже стояло в полуденном зените, но я все еще спал. На каникулах я всегда спал до обеда. Вечерами до самой ночи я пропадал на улице. Вернувшись, я всегда еще очень долго сидел на кухне. Негромко бренчал на гитаре, пил чай, что-то читал. Я обожал эти тихие ночные часы. Город замирал. Его суетная энергия не мешала мне, не воровала мои мысли. Я мог заниматься творчеством. Заниматься своим внутренним миром. Обустраивать его.

В то утро я проснулся оттого, что за окном, кто-то громко выкрикивал мое имя. Пришлось сползать с уютной кровати и плестись на балкон. Там, за задернутыми шторами моей квартиры, бушевал всеми красками яркий майский день. Было свежо после ночной грозы, небо налилось синевой с пятнами редких кефирообразных облачков.

Внизу под моим балконом стоял Макс с задранной вверх головой.

— Чего ты орешь? Заходи! — крикнул я ему вниз.

— Мне лень подниматься. — это было вполне в стиле Макса.

— Выходи ты.

— Да, я только встал.

— А-а. Ну, ладно. Я тогда пошел. — и он действительно пошел в сторону своего дома.

— Хм, чего звал…? — удивился я.

Через пять минут зазвенел телефон.

— Слушай, ты вечером свободен?