Бенджамин Вайсман - Господин мертвец

В тюрьме я встречаюсь со своими закадычными врагами. Они сидят в камере, которая точно напротив моей, и начинают на меня наезжать. Я посылаю этих п…данутых ублюдков куда подальше, а в ответ они кроют меня на чем свет стоит. В конечном итоге я скапливаю во рту побольше слюны и отправляю ее в полет. Слизистый шар виснет на решетке их камеры и медленно стекает вниз, расползаясь длинными, хрустально-сверкающими соплями. Парни в ярости, а я — счастлив и безмятежен. Сейчас я готов ратовать за мир во всем мире.

Надзиратель приносит мне зеленую зубную щетку, поскольку гигиена-прежде всего. Полкоробка спичек — и ее пластмассовая рукоятка обтекает и застывает, приняв нужную мне форму. Размягченный конец превращается в бритвенно-острое лезвие. Остаток щетки я обматываю проволокой, чтобы не скользила в руке. Вуаля! Я готов к драке. Именно она и происходит в сортире за день до моего освобождения: какой-то парень недоволен, что я слишком долго ссал.

Когда я выхожу из тюряги, оказывается, что мир здорово изменился. Девчонки в топиках. Ботинки-говнодавы. Ароматические палочки. У всех длинные волосы. Розовые солнечные очки. За двадцать четыре часа я становлюсь самым что ни на есть стильным парнем и возвращаюсь к своим обычным шалостям. Я краду кожаную куртку и прямиком отправляюсь в купальню. Девчонка напускает в воду слишком много пены. Пузыри лопаются на потолке. Мы занимаемся сексом, не снимая нижнего белья. Оба. Суперкруто, я вам скажу. Теперь я всегда так делаю. И не спрашивайте, почему.

Так вот, мы барахтаемся в ванне с пузырями и оттягиваемся на полную, когда вдруг в купальню пролезает какой-то парень и начинает пялиться на нас. Я говорю: «Какого черта, мудак»? Он здорово меня разозлил, и я намерен разделать его как Бог черепаху. А он мне кивает. Оказывается, это мой Молчун из тюрьмы, поэтому вместо того чтоб его пристукнуть, я вытираюсь и мы жмем друг другу руки. Я прошу свою девчонку в намыленных штанишках — студенточку из университета — отвалить и немного почитать книжку. Она повинуется без единого слова.

Молчун рассказывает. Вернувшись из тюрьмы, он заподозрил жену в измене, реально взбесился и располосовал ей лицо. Потом выяснилось, что ничего такого не было. Молчун оказался неправ, и теперь он чувствует себя очень хреново. Я ободряюще похлопываю его по спине, но это только усиливает его отчаяние. Молчун принимается плакать. Я одеваюсь и выглядываю в окно. Никогда не утешайте расстроенного мужика при помощи ласки — эмоции брызнут из него фонтаном.

За окном я вижу пятерых парней, готовых к драке. Молчун вытирает слезы, сморкается громче, чем лягушка-бык, и говорит: «Без мазы, парень. В смысле драки я — пас. Я работаю в китайской забегаловке. Заходи, если что». Я отвечаю: «Не парься, приятель», — и выхожу наружу. Ко мне моментом подваливает здоровая горилла и спрашивает прикурить. Я вынимаю свою пачку и протягиваю ему. Он ухватывает сигарету, сует в рот. Я щелкаю зажигалкой и подношу огонь. Когда горилла нагибается за первой затяжкой, я ввинчиваю ему. в челюсть. Он валится. Это называется сигаретный удар — работает безотказно. Потом я надираю им всем задницы. Такая развлекуха. После драки эти ребята предлагают угостить меня выпивкой. Ну, точно чокнутые! Я говорю: «А чё, давайте». Мы вместе идем бухать и становимся друзья — не разлей вода. Мы создаем собственную банду, и я становлюсь главарем. Называем себя панками. Курим сигареты. Каждую ночь у меня новая девчонка. Я — крутой парень.

Однажды вечером я встречаю киску, на которой надеты сразу три слоя ярких штанишек, и мы барахтаемся в ванне с пузырьками. Возможно, мы занимались сексом. Трудно сказать. Думаю, да. Я чувствовал, как что-то обволакивало моего дружка, но это могли быть и просто ноги. Вот она лежит на спине и тычет босой ступней мои яйца: эй, когда же угорь вернется в свою розовую пещерку? На несколько секунд я делаюсь самым счастливым парнем на свете — и, конечно же, все это окажется в чреве моего дневника. Потом деваха наставляет на меня нож… С улицы доносятся переливы гнусавого банджо… Она — деревенская девчонка, говорит эта куколка. Когда-то я, дескать, изнасиловал ее и продал в бордель. «Невозможно, девочка, — отвечаю я. — Ты меня с кем-то спутала.» Я одеваюсь. Она не отстает и называет меня сукиным сыном. В итоге мы трахаемся весь день напролет… Гармоничная музыка заполнят комнату… Ништяк. Мы просыпаемся. Она спрашивает о моем детстве, о матери. Я думаю: не твоего ума дело, цыпочка, и впечатываю губы ей в рот. В общем, отвязная историйка… Медный тенор-сакс постанывает под стропилами…