Бенджамин Вайсман - Господин мертвец

Незачем запускать вилки в лица незнакомых людей только потому, что они украдкой посматривают на тебя и хмурят брови». Когда мне было столько же, сколько сейчас моему сыну, я только и думал о том, как бы убить своих родителей. Поразительно, что я этого так и не сделал. Не менее поразительно, что и они умудрились не спустить меня по мусоропроводу. А могли бы. Я был у них самым младшим. Все, чем я занимался, — это жрал. Одно мое несварение желудка превратило их жизнь в незатихающую драму. Так что я не устаю говорить себе: «Ты — счастливчик. Только подумай, что было бы, если бы ты превратился в убийцу, жаждущего крови каждый день. В наркомана, пристрастившегося к этой жидкости». Рано или поздно мне бы это просто наскучило. Это все равно что с утра до вечера взвешивать брильянты, или профессионально брить моделей для показа бикини, или быть гинекологом суперзвезд. Только представьте себе, каково привыкнуть к этому!

— Прошу прощения, госпожа Джина Лола-недотрога, не могли бы вы раздвинуть ваши драгоценные ножки пошире, чтобы я мог проникнуть наконец в эту внушающую трепет бритость вашей святая святых.

А она мне:

— Моя промежность еще способна вызывать восхищение? А, доктор? А то сегодня вечером ко мне зайдет один весьма известный — не буду называть его имя — человек, дабы разжечь тлеющий во мне огонь.

И посмотрит на меня так, будто я и есть тот самый человек. А я — порядком утомившийся от подобных тривиальных вопросов — отвечу, не в силах справиться с собственной зевотой:

— Конечно, Тина, то есть Джина, от вашей вульвы просто дух захватывает.

Но если ты убил только раз и извлек из этого урок, это может многое изменить в твоей жизни. Это мудрость, которая задает настроение.

Я НЕ ПЕРЕСТАЮ ДУМАТЬ об одном выражении, которое никак не выходит у меня из головы: «Да не будет предано тело земле, пока не испробованы все возможности возродить в нем жизнь, пусть даже посредством неопределенного, часто абстрактного и хитроумного осмоса». Эта фраза эхом отдается в моей голове, словно слова из любимой песни, будто бы обращенные лично к тебе. Только вот, несмотря на все мои усилия, я никак не могу понять ее до конца. Осмос: не так уж заумно, как может показаться. Соединение физического и духовного. Одни умирают от рака, потому что проводят свою жизнь, стоя за спиной у курильщиков, других отравляют через рукопожатие. Однако верно и обратное: воскресить мертвого можно, поместив его позади кого-то, в ком бурлит жизнь. Так что каждый удар моего сердца воистину принадлежит Тебе.

КОГДА МОЯ ЖЕНА СКОНЧАЛАСЬ, в моем сыне проснулся интерес к геологии. Он с головой ушел в земляные работы. Вот, например, в эту минуту он роет маленькие безобидные ямки в саду. Ему известно, что глубокая узкая прямоугольная яма выведет меня из себя. Конфигурация могилы; избавление от человеческого тела; словно кто-то ванну принимает. Нет, это невозможно постичь.

Чем глубже человек вонзает свою лопату в землю, тем больше ему открывается ее строение и трансформации. Мы должны это знать, мы, мужчины. Я вот сижу тут, думаю о своем сыне и говорю от лица нашего вида, точнее, от мужской его половины. Вот лежит камень: сухой, шероховатый, покрытый какими-то гранулами. Переворачиваю камень резким движением. На обратной его стороне — налипшая почва, темная и влажная. Это первый слой. В нем, извиваясь, черви претворят в жизнь какое-то неизвестное нам задание. Но давайте не отвлекаться. Копните глубже, и вы обнаружите более сырую почву. Удивительно, но почва увлажняется сама по себе. Все дело в подземных реках. Почву можно уподобить душе в человеческом теле. Однако земля постижима, несмотря на то что мне не понять то, что написано о ней в книге моего сына, в то время как душа остается полной загадкой. Земля представляется мне огромным организмом. Очень древним. Чем-то таким, что каждый из нас именует Матерью. Она все время выращивает на себе разные вещи и тем не менее остается круглой. Чтобы мы не задавались, она периодически пускает в нас молнии, насылает ураганы и устраивает нам землетрясения. И все равно продолжает быть круглой. Этакий парящий шар. А мое тело преподносит мне все новые и новые сюрпризы, которые я наблюдаю все тем же способом — со смесью страха и любопытства.

Сын размазывает грязь по стене, что напротив камина. Для этого он использует свои пальцы и носок, которым больше не собирается носить. Сначала я был разочарован этой картиной. Я ожидал, что это будет что-то красивое или реалистичное, как, например, Дом, дерево с группой людей или собака. Но он просто покрывал стену грязью слой за слоем. А с помощью воды утонывал их. Когда я наконец наорал на него, он сказал мне, что это такое, и мне стало стыдно. Какой же я недалекий. Он рисовал слои земли. Со всеми их разломами, трещинками, интересными неровностями и странными осыпающимися участками. И вот теперь я смотрю на это коричневое месиво, которое вполне можно было расценить как пощечину нормальным жилищным условиям, и думаю, что мир по большей части коричневого цвета. Взять, например, виски, фасоль, бифштекс, гашиш, мою одежду, волосы или глаза. Или то, что энергично вылезает из меня, когда я хожу по большой нужде, если не болен, конечно.