Робер Мерль - Солнце встает не для нас

Прелесть салона в том, что его стены почти целиком заняты книжными полками — такой, наверное, была библиотека Монтеня в его знаменитой башне до тех пор, пока неблагодарная дочь философа не распродала после смерти отца все его книги. Разместиться в салоне может десять персон. Вторая смена предусмотрена для офицеров, стоящих на вахте, или для тех, кто не привык торопиться с обедом.

На ПЛАРБ шестнадцать офицеров, считая и меня. А так как я уже сказал, что в салоне всего четыре кресла, можно предположить, будто за них идет отчаянная борьба. На самом же деле ее нет и в помине, столь велика здесь взаимная предупредительность, не зависящая ни от нашивок, ни от разницы в возрасте.

Мы, должно быть, явились раньше срока: кресла еще пустуют. Но обеденный стол уже накрыт, и едва мы успеваем устроиться поудобнее, как появившийся из своих владений стюард — им оказывается не Жакье, а кто-то другой — спешит осведомиться, что мы будем пить. Все высказываются за фруктовый сок. В принципе аперитивы здесь не запрещены, но не следует забывать, что мы все же на военном корабле.

— Позвольте, доктор,— обращается ко мне Верделе,— представить вам нашего стюарда Вильгельма.

— Добрый день, доктор.

— Добрый день, Вильгельм. Я уже успел познакомиться с Жакье.

— Это мой помощник, — уточняет Вильгельм.

— У Вильгельма,— поясняет Верделе,— сильно развито чувство чинопочитания.

— К тому же, — добавляет Верду, — он настоящий киношный фанат. Ни одного фильма не пропустит.

— И отличается довольно старомодными вкусами. — подхватывает Верделе.— Обожает Мэрилин Монро.

Вильгельм, с явным удовольствием выслушивая эти шутливые характеристики, делает вид, что задет за живое.

— Запомните, господин курсант, — говорит он с притворной почтительностью, — прекрасное не имеет ничего общего с модой.

— Hear! Hear! [4] Здесь: правильно! Верно! (англ.). — восклицает Верду.

— Почему hear, а не «браво»? — спрашивает Верделе.

— Потому что у меня мать англичанка.

— Скажите, Верделе,— вмешиваюсь я в разговор, — какие обязанности вы здесь исполняете?

— Несу вахту наравне с офицерами, как начальник службы наблюдения. А попросту говоря, пытаюсь руководить людьми, которые знают свое дело лучше меня.

— А вы, Верду?

— Я тоже занимаюсь наблюдением за подлодками противника. С теми же оговорками, что и Верделе. Представьте себе завод, где весь техперсонал состоит из талантов, а инженеры —сплошь гении, и вы поймете, что такое ПЛАРБ. Что же касается меня, то, не будучи инженером, я набираюсь ума-разума у техников, которыми командую.

— Вы только послушайте, доктор! — восхищается Верделе. — Не часто он выглядит таким скромником!

— На мой взгляд,— говорю я,— особенность службы на подлодке в том и состоит, что инженеры сознают необходимость присутствия специалистов-техников, а те понимают, что им не обойтись без инженеров. Поэтому конфликтов между ними возникать не должно, разве что в одной из этих групп окажется человек с трудным характером. Но ведь в принципе таких отфильтровывают при наборе команды.

— Случается, однако, что фильтры не срабатывают, — язвительно замечает Верделе. — И вот вам пример — сквозь них просочился Верду.

Мы хохочем во все горло. В самый разгар веселья в салоне появляется командир. Мы тут же встаем.

— Мне очень приятно, доктор,— говорит он улыбаясь, — что вы поладили с этими двумя паяцами. Вам, должно быть, небезызвестно, что именно вам троим и надлежит быть заводилами в нашей кают-компании.

— Ах, капитан,— откликается Верду,— знали бы вы, каково быть заводилой на этом конном заводе, вы бы не заводили таких речей!

Тут в салон входит с полдюжины офицеров, капитан подзывает меня к себе и знакомит их со мной; процедура столь же долгая, сколь, надо признаться, и бессмысленная, ведь в таких случаях запоминаешь, самое большее, одно имя. Поэтому я отвожу Верделе в сторонку, то есть в коридор, ибо кают-компания, откровенно говоря, перенаселена.

— Развей мои сомненья, сын, как говорил Корнель,— обращаюсь я к нему.— Капитан представил мне троих своих помощников, но я не уверен, что запомнил, кто из них кто и какие у них обязанности на борту.

— Первым делом, обратите внимание на вторую по значению фигуру на борту — на старпома Пикара,— начинает Верделе, явно упиваясь игрой слов.— Он в звании капитана второго ранга, так же, как наш командир. Вон тот низенький брюнет, что сейчас беседует с командиром.