Сергей Новиков - Не здесь и не сейчас

— Is this innuendo? [18] Это намёк? — пошутил он, имея в виду замену уличного джинсового костюма на куда более волнующую домашнюю одежду, и не замечая каламбура, возникающего из-за названия заглавной песни альбома.

— Yes, you’re absolutely right. It’s «Innuendo» [19] Да, ты совершенно прав. Это «Намёк». , — с подчёркнутой серьёзностью ответила Станислава, улыбаясь одними глазами.

Позже Макс не мог вспомнить, как они оказались рядом, и как он решился её поцеловать. Просто он вдруг увидел её лицо так близко, что ещё до поцелуя почувствовал обволакивающую мягкость её губ и дразнящую упругость быстро жалящего языка.

Когда они перестали целоваться, семиминутная «Innuendo» уже сменилась второй вещью, «I’m going slightly mad» [20] «Я потихоньку схожу с ума». , которая, как разобрал Макс, была про то, что это наконец-то случилось: Фредди сходит с ума, а одна тысяча и один жёлтый нарцисс начинают танцевать перед ним.

— I’m going slightly mad. It finally happened. Happened [21] Я потихоньку схожу с ума. Наконец-то это случилось. , — повторила Станислава вслед за Фредди, и неожиданно перешла на русский: — Смешно, что слова так подходят. Но это правда.

Через десять минут нацеловавшийся до одури Макс летел вниз по ступенькам, с восторгом выкрикивая про себя слова четвёртой песни: «I can’t live with you. But I can’t live without you!» [22] Я не могу жить с тобой. Но и без тебя жить невозможно. , делая упор на второй фразе, которая (как, впрочем, и всё остальное этим очень ранним утром) была про Станиславу. До начала отгрузки оставалось не больше часа, за который ему предстояло пробежать через весь город. Он добежал вовремя и, отлично разогретый, закидал двести ящиков в таком сумасшедшем темпе, что даже успевал приплясывать от нетерпения у, как ему казалось, еле-еле ползущего транспортёра.

В райцентре один из трёх частников отказался принимать товар, явно пытаясь сбить цену, но Максим, которому сегодня не просто везло, а, как тогда говорили, пёрло, быстро пристроил отказную партию в другом месте. Правда, дальше везение чуть не закончилось — на обратном пути водитель пробил два колеса, и в столицу области они вернулись за полночь. Марат предложил заночевать у него. Макс уже начал прикидывать, что лучше: до утра маяться бессонницей, думая о Станиславе, или отправиться пешком к медикам на окраину, чтобы за полтора часа пути окончательно вымотаться и уснуть поближе к ней, как вдруг водитель обмолвился, что едет ночевать к семье, вывезенной на лето в деревню, а путь к деревне лежит через ту самую окраину, где стоит общежитие медиков («и ещё — Ленин дом», — напомнил ликующему Максу вредный внутренний голос).

По дороге этот голос прорезался снова, чтобы сказать: «прежде чем лететь на девятый этаж, ты, как честный человек, должен посмотреть, есть ли свет в окне у твоих медиков на втором, а ещё лучше взглянуть на окна Лены, чтоб попытаться понять, не вернулись ли на дачу родители». Но для обоих названных действий требовалось дойти до общежития и обогнуть его, а окна Станиславы было видно с трассы. Когда до поворота, после которого открывался этот лучший в мире вид, оставалось несколько секунд, Макс уже не мог думать о правильных и неправильных поступках — он представлял, как машина сейчас повернёт, и он узнает, что Станислава ещё не спит.

Она действительно не спала. Это выяснилось, когда он влетел на девятый едва ли не быстрее, чем утром спустился на первый. Сердце колотилось где-то в районе горла, пока он деликатно стучал в дверь, хрипло и восторженно выдыхая финал четвёртой песни, где варианты «не могу жить с тобой» и «не могу жить без тебя» больше не чередовались:

Она открыла очень быстро. Макс забормотал: «Там ребята к госам, у них завтра, спать уже легли, а у тебя свет, и это, в общем, я подумал…», но Станислава его перебила:

— Ты есть хочешь?

И, не дождавшись ответа, добавила:

— Правда, вода в душе только холодная…

Во время ужина (яичница и салат из свежей капусты) взбодрённый ледяным душем Макс чувствовал себя великолепно. За отличную работу Марат выдал ему пятьсот рублей (авансом, не иначе, думал довольный успешной сделкой Макс). Поэтому сегодня сцена «двое на кухне» имела совершенно иной вид, гордый и правильный. Не запутавшееся ничтожество с чужим призом, а удачливый добытчик и женщина, ради которой он старался. Правда, слишком уж семейный финал этой сцены — Станислава сообщила о том, что застелила для него вторую кровать — несколько обескуражил Макса, но, рассудил он здраво, после предыдущей бессонной ночи и крайне напряжённого дня это оно и к лучшему, а лучшее и завтра вечером никуда теперь от него не денется.