Наталья Елизарова - Жмых

Я услышала голос Престеса:

— Снимите её оттуда…

И чей-то громкий протест:

— Но команданте!..

— Разве не видите, она помешалась!.. Мы не можем казнить умалишённую.

…Когда меня стаскивали с помоста, я хохотала во всё горло.

В тот же день я была отправлена домой. «Мадам, — сказал Престес, прощаясь со мной, — вне всякого сомнения, вы много настрадались в этой жизни, но это не оправдывает вас. Ремесло, которым вы занимаетесь — постыдно. Если вы честная женщина — бросьте его и посвятите свою жизнь чему-то благородному, возвышенному». «Например, революции? — усмехнулась я. — А что я при этом буду жрать, уважаемый полковник? Прокламации?». «Боюсь, мы не понимаем друг друга».

Слова Престеса потом ещё долго стояли в моих ушах. Впервые в жизни мне сказали о том, что я способна на что-то честное, достойное. Впервые в жизни на меня посмотрели как на человека.

…Таким было моё знакомство с Луисом Карлосом Престесом. Знала ли я тогда, что оно перевернёт всю мою жизнь?

Как я уже сказала, политика никогда не занимала меня. Она казалась мне грязным, бесчестным занятием, идеально созданным для людишек с низкими, мелочными страстями, стремящихся выбиться из грязи в князи и не гнушавшихся ради достижения цели использовать оболваненный ими народ.

В салоне я вдоволь насмотрелась на так называемых радетелей за права трудящихся. Я не видела среди них ни одного, кто держал бы в руках мотыгу или ходил за плугом. Все они, будучи сынками состоятельных родителей, получили хорошее образование в Европе и понятия не имели о том, как добывается кусок хлеба. Тем не менее, они вбили себе в голову, что знают про то, что нужно простым людям, и часами могли разглагольствовать, как их всех осчастливят, доходя в своих праздных спорах чуть не до рукопашной. Я с трудом выносила эту публику — мне претили лицемеры и бездельники. И хоть Престес никогда не появлялся в моём заведении, я считала его одним их них.

После знакомства с полковником мне захотелось узнать, что же на самом деле представляет из себя этот человек, коего голытьба величала красивым и романтическим прозвищем — Рыцарь Надежды. Без особого труда удалось раздобыть с десяток манифестов и воззваний, выпускаемых тенентистами, а также несколько номеров газеты «Освободитель», которую бойцы «непобедимой колонны» регулярно разбрасывали в местности, где им случалось остановиться… «Кровавый деспотизм, пожирающий наши свободы, продаёт Бразилию иностранным банкирам. Долг каждого бразильца — защита родины от этой орды вандалов, единственный идеал которых — обогащение ценой нищеты народа…», — с недоумением прочитала я в издании с высокопарным названием «Свобода или смерть!»… Я не понимала, что означают все эти фразы. За что боролись эти странные люди, что вынуждало их, бросив дома и семьи, следовать по шаткому, полному лишений и опасности, пути навстречу собственной гибели? Сочетания слов «диктатура олигархов», «произвол империализма», «демократические свободы», «конституционный режим», «революционные идеалы» были для меня пустым звуком. Да и сложно понять, зачем сражаться с теми, у кого есть капитал, если не имеешь желания заполучить его в собственные руки. От всей этой крикливой заботы о благе трудящихся отдавало какой-то неискренностью… И всё же во всей этой мешанине из громких лозунгов было что-то, близкое мне. «Свобода или смерть!» — так думала и я, когда покидала несколько лет назад дом моего опекуна. И поэтому наши пути с Престесом скрестились ещё раз.

Это случилось в конце 1926 года, когда президентом страны был избран Вашингтон Луис [52] Вашингтон Луис Перейра ди Соза — президент Бразилии в 1926–1930 годах. . Несколько постоянных клиентов, откупив на трое суток ресторан в моём заведении, пировали во славу нового президента и, будучи его приятелями, открыто делили между собой должности в правительстве. Из случайно подслушанного разговора я узнала, что отряды революционеров вторглись на территорию штата Рио-Гранди-ду-Сул, но после непродолжительных боев были разбиты, и в настоящее время правительственные войска готовятся к окончательному разгрому «непобедимой колонны». «Мятежники переправились на западный берег реки Токантинс и укрылись в сельве штата Гояс, — слизывая соус с пальцев, проговорил дон Хосе Меркадо, начальник полиции Кампуса. — Но это им не поможет — очень скоро мы разделаемся с ними. Сейчас в Гояс стягиваются все крупные кавалерийские части».