Илья Горячев - Тьма кромешная

– Ладно, будет вам, – словно нехотя буркнул старик, подхватывая корзину из рук Эммы. – Заболтался я тут с вами, а у меня делов еще невпроворот. И в артель белошвеек еще надо поспеть. А вы смотрите мне, – он грозно насупил лохматые седые брови, – никому ни гу-гу, не подведите меня! – И, развернувшись, зашаркал прочь.

Едва его фигура скрылась за углом, Гордана подхватила юбки и бросила через плечо:

– Предупрежу Марту-зеленщицу, она моей куме своячница, ей можно, а ты пока за товаром пригляди!

Она со всех ног бросилась на другой конец рынка, цокая деревянными башмаками по каменным плитам, которыми была замощена рыночная площадь. Сделав десяток шагов, Гордана остановилась, обернулась и, вытаращив глаза, прокричала Эмме:

– Это надо ж, подумать только, такая милая старушка, а оказалась ведьмой – погубительницей младенцев!

Она с отвращением сплюнула и заторопилась дальше, даже не заметив у себя под ногами торчащий из-под колоды мясника, на которой он разделывал туши, ободранный голый хвост старой крысы, испокон жившей тут, вблизи мясных объедков. Под тяжестью деревянного каблука Горданы крыса пронзительно запищала и бросилась наутек, заставив визжать от неожиданности и испуга дородную торговку.

Воскресным вечером тучный бургомистр Мартин Брант с пышными баками и отечным одутловатым лицом появился в покоях епископа Нидера. Робко постучав в приоткрытую дверь кабинета и не дождавшись ответа, он бочком протиснулся в комнату. Иоганн Нидер, чем-то сильно увлеченный, стоял спиной к двери и гостя даже не заметил. Епископ в фартуке и перчатках из плотной кожи и защитных очках, скрывавших половину лица, склонился над небольшой горелкой, пламя под которой он раздувал миниатюрными кузнечными мехами. Субстанция в колбе, закрепленной над огнем, пенилась и бурлила, а он лишь помешивал ее, добавлял туда что-то из других емкостей, которыми был уставлен его стол, и время от времени что-то сыпал из разных мешочков, сверяясь с записями и отмеряя какие-то промежутки времени по хронометру. Бургомистр тихонько кашлянул в кулак. Епископ вихрем обернулся, одновременно стаскивая очки с носа.

– Ах, это вы, бургомистр! – Вздох облегчения невольно вырвался из его груди. – Совсем забыл о нашей встрече, простите мне мою бестактность и внешний вид. – Он был сама приветливость и учтивость. – Пройдемте лучше в столовую, там нам накроют ужин. – Епископ взял градоначальника за локоть и настойчиво увлек за собой прочь из кабинета.

За ужином Ульрих подал бургомистру Бранту густую паннонскую похлебку с конской колбасой, хорошо прожаренный кусок вепря, добытого в местных лесах, со сладким соусом и терпкое тягучее вино местных виноделов. Епископ Нидер же традиционно довольствовался фужером сырой колодезной воды и сухарем, поданным на изящной тарелке богемского стекла.

– Вы производите научные опыты, ваше преосвященство? – Мартин Брант отхлебнул вина и вопросительно взглянул на епископа.

– Признаюсь, что алхимия меня очень занимает, я посвящаю ей почти все свободное время, – с достоинством ответил Нидер.

– Вот как? – Бургомистр вопросительно вскинул брови. – Но разве те, с кем вы боретесь, не готовят свои зелья в котлах, точно так же, как алхимики?

Сумрачная тень пробежала по лицу епископа.

– Господин бургомистр, – с расстановкой начал он, – вам, человеку столь занятому, вероятно, не остается времени следить за достижениями науки, поэтому вам простительны подобные, простите за прямоту, достаточно опасные, ошибочные суждения и сравнения. Алхимические тинктуры и эликсиры – совсем иные субстанции, чья природа носит характер дарованного нам свыше, нежели бесовские ведьминские отвары и зелья. Алхимия призвана искупить природу. То, что природа не способна облагородить даже за долгое время, наше искусство позволяет нам сделать быстро. Мы даже получаем власть над временем! Наполнена алхимия и аллегоричностью, и тайным смыслом, имеющим прямое отношение к бессмертию и воскрешению из мертвых! – Страстный монолог епископ произносил, приподнявшись над столом и уперев взгляд прямо в глаза растерявшегося и так и застывшего с занесенной около рта ложкой с похлебкой бургомистра. – Вы ставите на одну доску философский камень, искусство трансмутации и бесовское наваждение! – Он погрозил длинным иссушенным пальцем прямо у носа бургомистра. – Берегитесь, господин Брант, такой образ мыслей не доведет вас до добра!

Бургомистр налился краской, отвел глаза, но все же осмелился возразить: