Леонид Воронов - Морская дева

— Катенька, — горячо зашептал он, — я очень хочу тебя, но я хочу, чтобы это произошло в другой обстановке, когда ничто не будет нам мешать. Но я чувствую, что ты тоже хочешь близости, и если твое желание очень сильное, то можно не откладывать.

— Мишенька, любимый, мне очень хорошо, такой эйфории я не испытывала никогда в жизни, я не представляю, что может быть лучше. Давай отложим близость до свадьбы, если ты в силах сдержаться сейчас.

— Да, родная, мы выдержим до свадьбы.

Его рука переместилась с груди на живот, наткнулась на трусики. "Давай мы их снимем", — прошептал он. Катя не возражала.

Миша сел в постели, с восторгом рассматривая обнаженное тело, он стал нежно целовать ее живот, ноги, не избегая и более интимных мест. Катя гладила его волосы, а он чувствовал, что она с трудом сдерживает стоны. Потом она притянула его голову к себе.

— Мишенька, — зашептала она, — мне хочется плакать, я сдерживаюсь, а слезы текут.

— Что случилось, любимая? — спрашивал он, целуя ее мокрые глаза.

— Я не знаю, ты такой нежный, я тебя так люблю, что у меня текут слезы. Я гадкая, я так долго тебя мучила, ты просил меня быть твоей женой, а я сомневалась. Да, да, да, я твоя жена, я безумно тебя люблю. Она гладила и осыпала поцелуями его лицо, потом крепко обняла его, и прижалась к нему всем телом.

— Ой, что это?

— Это… мое желание.

— А я могу… потрогать твое желание рукой?

— Да.

— Я поражена, — зашептала она, — я его представляла совсем иначе.

— Ты шокирована?

— Ну что ты, милый, я в полном восторге. Неужели все это будет происходить у нас каждую ночь?

— Нет, милая, иногда это будет происходить и днем, и если тебе нравится начало, то продолжение понравится еще больше.

— Мой родной, ты любишь меня?

— Разве есть основания для сомнений? Я люблю тебя больше жизни, хотя еще никогда я так не любил жизнь.

— Миша, ты использовал все слова, и мне ничего не осталось, чтобы выразить свою любовь к тебе, а мне так хочется говорить тебе самые ласковые слова…

— Не нужно слов, мне об этом рассказывают твои руки, твои глаза, губы.

Этот любовный лепет, и бесконечные ласки продолжались до самого утра, пока где-то в другой комнате не зазвонил будильник.

— Катенька, поспи немного, я потом тебя разбужу.

— И ты поспи, любимый, прошептала Катя, и мгновенно уснула.

Михаил не смог бы уснуть, даже если бы и пытался, он находился в состоянии сильнейшего возбуждения, которое не отпускало его ни на секунду всю ночь. Он лежал, закрыв глаза, стараясь думать о чем-то постороннем, чтобы избавиться от возбуждения, но ему не удавалось ни то, ни другое. Появилась ноющая боль в паху, но даже она была ему приятна, потому что очаровательная причина, вызвавшая ее, лежала рядом, и дышала во сне ровно и глубоко. Ее не разбудил даже будильник соседа по комнате, который, проснувшись, с интересом посмотрел на спящую пару.

Миша дождался, когда все шумы в квартире затихли, тихо встал, принял душ. Все постояльцы ушли по своим делам, но Миша знал, что утром приходит уборщица. Ему не хотелось, чтобы она застала их в квартире. До ее прихода оставалось не меньше часа, но пора было будить Катю. В кухне была посуда, стоял холодильник, в который Миша положил ночью пакет с едой. Что в нем находилось, Миша не знал, его собирала Людмила Павловна. Вспомнив про пакет, Миша почувствовал, что здорово проголодался. Он поставил чайник, и пошел будить Катю. Она спала в той же позе, на спине, и дышала совсем беззвучно, и только грудь под одеялом мерно вздымалась. Некоторое время он безмолвно любовался ею, потом обнажил грудь, и стал ее тихонько целовать. Катя проснулась, обняла его голову.

— Милый, ты уже одет, ты спал?

— Нет, Катенька, мне было жаль тебя будить, но скоро придет уборщица.

— Тогда я встаю.

— Не торопись, время еще есть. Все ушли, в квартире только мы с тобой. Мне хочется тобой еще полюбоваться.

Он медленно снимал одеяло, восторженно глядя на ее прекрасное тело при ярком свете.

— Мишенька, я почти не стесняюсь тебя, может чуть-чуть. И мне приятно, что ты на меня смотришь. Почему так? Ведь еще вчера я сгорела бы от стыда, если бы мужчина на меня так смотрел, даже ты.

— Скажи сама, почему.

— Наверно потому, что я практически тебе отдалась, я вся твоя, до последней молекулы, и я в восторге от этого.

— Как ты красиво это сказала, Катюша. И я тоже весь принадлежу своей прекрасной богине. Мне очень хочется продолжать ночные ласки.

— И мне хочется… что там за шум?