Леонид Воронов - Морская дева

Угнетает меня то, что я был с Вами не до конца искренним. У Вас удивительное чувство такта: Вы не задали мне ни одного вопроса, хотя прекрасно понимаете, что у меня должно быть какое-то прошлое. Я очень благодарен Вам за то, что Вы дали мне возможность рассказать о себе самому.

Катя, я был женат, и у меня есть дочь. В апреле ей исполнится пять лет.

С женой я не живу уже три года. Ничего плохого о ней я сказать не могу, но жить вместе мы не могли. Это называют психологической несовместимостью.

Вероятно, Вам больно это читать, но я не могу больше осквернять наши чистые отношения обманом. Вы вправе меня обвинить в том, что я долго скрывал это. Простите меня, Катя, я просто боялся. Боялся Вас потерять, и сейчас боюсь. Я отдаю себе отчет, как вы мне дороги, и как Вы можете воспринять это известие, и это меня пугает.

Я хотел сделать это признание не на бумаге, а при встрече. Возможно, так было бы лучше, но ждать встречи так долго, и так долго вас обманывать я не смог. Я не смог войти в Новый год, от которого я так много жду, со старой ложью.

Если Вас будут интересовать подробности, я расскажу, Вы имеете полное право знать все.

Катя, я прошу Вас быть моей женой. Более неподходящего момента, чтобы просить Вашей руки, подобрать трудно, но я хочу, чтобы во всем была ясность. Семь бед — один ответ — гласит русская пословица. Если Вы считаете возможным связать наши судьбы после того, что Вы обо мне узнали, то любые мои слова здесь будут бессильны, моя благодарность выразится позже, и совсем иначе.

В любом случае я надеюсь получить от Вас письмо, но я прошу Вас, Катя, не делайте ничего сгоряча, обдумайте все "за" и "против", и знайте, что я хуже не стал от того, что Вы обо мне стали больше знать.

Кажется, последняя фраза — запрещенный прием. Ну что же, раз она у меня вырвалась, тем хуже для меня. Есть хороший афоризм: если человеку плохо, он делает все, чтобы ему было еще хуже.

Катя, я сделал Вам официальное предложение. Не знаю, придется ли мне повторить его в Вашем доме, при Ваших родителях, или эти полгода были для меня сладким и неповторимым сном, знайте, что каждый день после этого письма, будет для меня пыткой, пока я не получу на него ответ. Если в нем будет отказ, не старайтесь искать обтекаемые фразы, в конце концов, я мужчина.

Завтра мы будем в Петропавловске. До Нового года Вы не получите это письмо, я не хочу испортить Вам праздник.

Катя, я получил Ваше письмо, такое хорошее, я как будто увидел Ваш румянец, и Ваши прекрасные улыбающиеся глаза на фоне белого снега. Но на этот раз мне стало грустно.

Ваша мама тоже прислала мне письмо, очень-очень хорошее, и посылку я получил, огромное спасибо, все дошло великолепно, это замечательный подарок к Новому году.

Мне хотелось ответить подробно на ваши письма, но стоянка всего несколько часов. На все вопросы отвечу после. Я отправил Вам маленький подарок к празднику, только он не поспеет к первому числу.

Не сердитесь на меня, Катя.

Ваш Михаил".

"Милая Катенька, несколько часов назад начался 1979 год. Этот праздник мы отмечали в привычной для нас обстановке, в своем коллективе. На корме у нас есть немного снега, который сохранили для Нового года. В двенадцать часов по местному времени все вышли на корму, включили судовую трансляцию, и под бой Курантов, который передавали специально для Камчатки, мы пили шампанское за Новый год. Мне было грустно.

Вот уже полгода, как я увидел тебя впервые, и с тех пор нет мне покоя. Я засыпаю и просыпаюсь с мыслью о тебе, твои глаза постоянно со мной, я любуюсь тобой, вижу каждую твою черточку, и выражение твоего лица меняется в унисон с моим настроением. Я настолько сжился с твоим образом, что мне кажется, ты была всегда, и мы с тобой одно целое. Некоторые моменты настолько врезались в мою память, что вырвать их сможет только смерть, и она же — единственное лекарство от моей любви.

Почему-то мне запомнился особенно ярко тот момент, когда вы с Аленкой играли на пляже, просто дурачились на берегу. Кажется, в тот момент ваша игра так меня захватила, что я и себя почувствовал в возрасте Аленки. Возможно, это запомнилось потому, что в вашей игре было столько непосредственности, ваши души были как на ладони, и было заметно, как горячо и нежно ты любишь свою сестренку, она тебя, а мать — вас обеих. Я увидел семью, очень хорошую, дружную и счастливую. Возможно даже, я вам позавидовал. Нет, зависть плохое чувство, мне захотелось сделать вам что-нибудь хорошее, каждому из вас. Но оказывается, чтобы делать хорошее кому-то, нужны какие-то особые условия, нужно иметь право на это. Вот как мир устроен, ведь чтобы сделать плохое, ничего этого не требуется.