Евгений Кутузов - Во сне и наяву, или Игра в бирюльки

И он открыл.

— Я не ошибся, — спросил мужчина, — Евгения Сергеевна Воронцова здесь проживает? — Вид у него был приветливый и не внушал никаких опасений. Во всяком случае, на грабителя он не был похож.

— Здесь.

— Ага, следовательно, ты — Андрей, так?

— Да.

— А я уж боялся, что не найду вас. Давай знакомиться. Меня зовут Павел Васильевич. — Мужчина протянул руку. — А твоего отца наоборот, верно?

— Верно, — сказал Андрей. — А вы разве знаете папу?

— Ну, брат, не все сразу! — Павел Васильевич рассмеялся и развел руками. — Мама дома?

— Нет, она уехала в командировку.

— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! А я надеялся, что она выходная. Контора ее закрыта. М-да. — Он покачал головой и сбил на затылок шапку, — И надолго она уехала, не знаешь?

— Говорила, что дня на три.

— Надо же, такое невезение… Это всегда так бывает: не повезет так не повезет. Дай-ка водички, Андрей сын Василия.

— А вы проходите, — пригласил Андрей.

— Хозяева не будут ругаться?

— Не будут, они добрые. Да их и дома никого нету. Алексей Григорьевич сегодня дежурит, а Валентина Ивановна на работе. У них не бывает выходных.

— Теперь, брат, мало кто с выходными, — улыбнулся Павел Васильевич. — А ты не боишься чужого человека в дом впускать?

— А чего бояться? — сказал Андрей даже с обидой в голосе. — Вы же не кусаетесь.

— Я-то не кусаюсь, это точно, хотя иногда и не помешало бы. Ну, спасибо тебе за доверие и за приглашение.

Они прошли в кухню. Андрей зачерпнул ковшом воды из кадки и протянул гостю. Он не торопясь, маленькими глотками, выпил половину ковша.

— Ледяная, аж зубы зашлись. Как вы тут устроились, не очень тесно?

— Нет, — ответил Андрей. — Если хотите, можете посмотреть. Вот наша комната.

— У вас отдельная комната? — удивился Павел Васильевич.

— На двоих с мамой.

— Это здорово! Показывай.

Андрей распахнул дверь и только тогда вспомнил про книжку, которая лежала на столе. Это был Аркадий Аверченко, «Веселые устрицы», и Надежда Петровна, когда давала ее, особенно строго предупреждала, что эту книжку никому нельзя показывать. А он не спрятал ее, когда пошел открывать Павлу Васильевичу. К счастью, тот не обратил на книжку никакого внимания. Осмотрелся и одобрительно сказал:

— Терпимо, и даже очень. И хозяева, говоришь, хорошие?

— Хорошие, — подтвердил Андрей.

— В таком случае совсем все отлично. Послушай, Андрей сын Василия, у меня тут мыслишка одна появилась… Мамы нет, ты один. Что, если я попрошу у ваших хозяев разрешения заночевать у тебя, как ты думаешь?.. Понимаешь, я приезжий, пока подыщу что-нибудь…

— Я думаю, что Валентина Ивановна разрешит, — уверенно сказал Андрей. — Только подождать надо, когда она придет.

— А уж это — как ты прикажешь! Я готов ждать, деться все равно некуда.

— Пожалуйста, раздевайтесь тогда.

А потом они сидели, и Павел Васильевич дотошно расспрашивал, как им с матерью живется в Койве и как у Андрея идут дела в школе. Поначалу Андрей отвечал односложно, все-таки и осторожничал немного или стеснялся, но постепенно разговорился, не заметив даже, как это произошло. Павел Васильевич располагал к себе своей простотой и непосредственностью. С ним было легко.

— А признайся-ка, брат Андрей, до чертиков хочется узнать, кто я таков?

— Ну… — Андрей смущенно отвернулся.

— Все правильно. Любопытство, как говорят мудрые люди, не порок, а большое… свинство! — Павел Васильевич рассмеялся громко и обнял Андрея за плечи. — Не сердись, это я в шутку. Все узнаешь, когда придет время. И вообще, много будешь знать, скоро состаришься. А нужно быть молодым. Учти, все самое главное и важное в жизни человек делает в молодости, а потом доживает свой век, хотя доживание это и называют подведением итогов. Итоги, брат, подводит сама жизнь и будущие поколения. Согласен с такой постановкой вопроса или у тебя есть возражения?

— Не знаю.

— А вот это как раз то, что знать необходимо. Ибо только тот добивается чего-то существенного в жизни, кто шагает по ней сознательно, имея впереди ясную цель. Ясная цель — это уже половина успеха… Значит, здесь вы и проживаете… — Павел Васильевич снова огляделся и как бы случайно, как бы только сейчас заметил на столе раскрытую книгу. — Ты читаешь или мама? — Он протянул руку, Андрей съежился от страха. — Ого, сам Аркадий Аверченко, король юмористики! Шестнадцатый год издания?.. Ну, брат!.. Поздравляю. Ты береги', береги эту книгу, это очень ценная книга. И никому не показывай. Где же это вы раздобыли такую редкость?