Александр Проханов - Теплоход Иосиф Бродский

— Ложь!.. Клевета!.. У вас нет доказательств!.. — завопил Куприянов, и его сочный баритон сорвался на тирольскую фистулу. — Вы подлец и все ваши приемчики подлые!..

— Вы снимали допрос на видеокамеру? — глухо спросил Киршбоу, и его розовое породистое лицо карьерного дипломата выцвело, словно весь гемоглобин ушел из щек в какую-то другую часть тела. — Есть кассета с записью допроса?

Есаул не ответил. Холодно взирал на монитор, куда поступала информация с беспилотного аппарата, совершавшего круги над селом. На прибитой к дому табличке значилось: «Улица Салаутдина Тимирбулатова». Вдоль торопливо шел отряд боевиков — черные маски с вырезами, тяжелые автоматы, зеленый мусульманский штандарт.

— Я вел допрос без видеокамеры. Мне были не нужны никакие свидетельства. И никакие свидетели. Я вынул пистолет, приставил к сердцу Масхадова и выстрелил. Мертвый, он упал на меня, положив голову мне на плечо, как брату. Я действительно поступил с ним по-братски. Мои люди нашли в чеченском ауле погреб, где хозяева хранили соленья, сушеные фрукты, моченые яблоки. Кинули туда пару гранат, а тело Масхадова положили рядом. Вот тогда и понадобилась видеокамера. Возник миф о бункере, где якобы укрывался Масхадов.

— Палач! — ненавидяще прошипел Куприянов.

— Я могу вам верить, Василий Федорович? Вы действительно не зафиксировали допрос на видеокамеру? — тихо повторил свой вопрос Киршбоу.

— У нас в России развелось столько предателей, что не хватит никаких палачей, — не глядя на Куприянова, произнес Есаул. — Вы можете мне верить, господин посол. Я ваш друг, друг Соединенных Штатов Америки. Не было видеокамеры при допросе.

На мониторе обозначилась околица села, куда выходила главная улица и открывался сельский выгон, на котором сооружалась трибуна. По улице валил народ — старики в папахах, юноши с автоматами, женщины в паранджах и хиджабах. На-крайнем доме висела табличка: «Улица Аслана Масхадова».

— Прошу внимания, господа. — Есаул переключал тумблеры пульта, управлявшего торсионными генераторами и летательным аппаратом, что позволяло просматривать различные участки местности.

На проселке, подымая солнечную пыль, возник кортеж автомобилей. Несколько тяжеловесных «джипов», упруго долбивших ухабы. Машины подлетели к трибуне, дверцы растворились, и на землю высыпала охрана — здоровяки чеченцы в камуфляже, опоясанные пулеметными лентами, с ручными пулеметами наперевес. Из переднего «джипа» осторожно спустился на землю коренастый чеченец с черной, чуть косой бородой, придерживая на боку кобуру со «стечкиным». Слегка прихрамывая, направился ко второй машине. Линза приблизила его лицо, так что борода, торчащие из-под шапочки уши, сутулые плечи были окружены тончайшей спектральной каймой. Не было никакого сомнения, что это Шамиль Басаев.

Басаев приблизился ко второму «джипу», некоторое время стоял, почтительно склонившись. Черная дверь машины растворилась, и из нее появился очень худой и высокий человек в белом шелковом балахоне, шароварах, в стеганой безрукавке и плоской шапочке афганского моджахеда. Его длинная легкая борода блестела сединой. На аскетическом, с впалыми щеками, лице жарко блестели большие неукротимые глаза. Через плечо стволом вниз висел «Калашников».

— Да ведь это бен Ладен! — ахнул посол Киршбоу, испуганно отшатнувшись от оптического прибора.

Басаев и бен Ладен обнялись, касаясь друг друга щеками. Было видно, как сплелись их бороды, как смуглые руки Басаева обнимают шелковую белизну балахона. Знаменитый чеченец и неуловимый араб стояли на виду у толпы, не размыкая объятий. Народ вокруг восторженно кричал «Аллах акбар», палил из автоматов и пулеметов, наполняя воздух пылью стреляных гильз, серыми вихрями очередей.

— Что-то надо делать!.. Я хочу позвонить в Пентагон!.. — порывался уйти Киршбоу.

— Не торопитесь, дорогой Александр, — остановил его Есаул. — Не все в России предатели. Наберитесь терпения. Положитесь на меня, вашего друга и друга великой Америки.

Между тем бен Ладен и Басаев поднялись на трибуну, уселись на шелковые подушки, окруженные сподвижниками — лидерами джамаатов, полевыми командирами Ингушетии, Чечни, Дагестана, шейхами «Аль-Каеды», участниками терактов в Йемене, Пакистане, Египте, прославленными бойцами Кандагара и Басры. Ударил оркестр — солнечная медь, гремучие тарелки, рокот барабанов. Взыграл бравурно и неистово военный марш. Под бодрые звуки на выгон, превращенный в парадный плац, потянулись боевые контингенты исламских фундаменталистов.