Земовит Щерек - Татуировка с тризубом

Но вот сама Украина редко когда отражается в глазах западной поп-культуры, и даже если снимается фильм, действие которого происходит в Украине, то в Украину сама съемочная группа не едет. Потому что опасения, что тебя обуют, потому что черт его знает, что может случиться. В Chernobyl Diaries (Чернобыльские дневники ), фильме ужасов 2012 года, на польский язык переведенном как Реактор страха , город Белград играет город Киев, и никто особо не беспокоится с необходимостью прикрывать сербские надписи, ведь кириллица — она и в Белграде кириллица. В свою очередь, в фильме Все является иллюминацией 2005 года Одессу играет Прага, Украину — Чешская республика, и в результате все не так: герои ездят на типичном постсоветском автомобиле, то есть на "трабанте", которых в Украине я вообще никогда не видел, но который для серого западного обывателя ассоциируется с пост-коммунистическим пространством. Обычный украинец в этом фильме выглядит и ведет себя как жулик, то есть именно так, как его представляет для себя западный потребитель, но вот дороги там гораздо лучше, чем в Украине, потому что таких дорог, которые в Украине в действительности существуют, на Западе никто просто не в состоянии представить.

Зато русский охотно ездят в Украину снимать фильмы и сериалы. Во всяком случае, так донедавно было. Гораздо дешевле, а реальность, в принципе, идентична.

Я шел под Верховную Раду, потому что там снова начинались беспорядки. На сей раз народ собирался против Порошенко, который настаивал на придании Донбассу особого статуса в рамках Украины. Чем ближе к Раде, тем больше было видно черных, блестящих туш депутатских лимузинов и внедорожников. Парковались они везде, как раньше. Защищающие парламент военные уже не были одеты, как при Януковиче, в топорные постсоветские мундиры Беркута. Сейчас это были светлые американские мундиры, придающие их хозяевам вид шикарный и расслабушный. Даже вояки МВД надели на головы полевые фуражки, так что и выглядели они чуть более западно, чем в тех своих постсоветских фуражках-аэродромах. Новый сезон, новые впечатления. А чтобы все было ясно, некоторые держали в руках украинские флаги, когда же толпа пела гимн — некоторые даже шевелили губами. А некоторые под гимн так вообще шлемы снимали. Правда, щиты у них были точно те же, что и у беркутовцев.

Приехали машины Автомайдана. Правила дорожного движения их волновали даже меньше, чем депутаты. Регистрационные номера у них были заклеены лентами с надписями "ПТН ПНХ". Один из автомайдановцев на громадном внедорожнике заехал на площадь перед Радой. Два установленных на машине динамика ревели так, что даже толпа подскакивала. А рев касался двух тем. Первая: "Порошенко — предатель", потому что пробил в парламенте принципы особенного статуса для Донбасса, опять же: в весьма неясных обстоятельствах, потому что в закрытом зале и при отключенной системе голосования. Вторая тема: "люстрация" людей Януковича. Собравшиеся под парламентом держали транспаранты Свободы и Правого Сектора. З динамиков звучали угрозы, что народ сделает с парламентариями, если те попытаются не выполнить его, народа, требований. Милиционеры, уже переодетые в соответствии с требованиями мод нового сезона, в значительной степени — подростки с лицами перепуганных гимназистов, глядели на все это громадными глазами. Тут же рядом тянулся Мариинский парк; во времена Майдана — рассадник титушек. Теперь по нему крутились "правосеки", некоторые — как и во времена Майдана — в балаклавах, раззадоривающие себя и готовые к драке. Другие в форме и с флагами. Двоих из них, по-казацки усатых и с оселедцями на головах, я спросил, можно ли их сфотографировать. Те согласились, я сделал снимок, поблагодарил.

— Слава Украине! — воскликнул один из них, вызывающе, и ожидал отзыва, глядя мне прямо в глаза.

— Ну, слава, — ответил я.

Тот какое-то время переваривал, достаточным ли для него является такой ответ, в конце концов, махнул рукой; повернулся к товарищу и начал чего-то ему бубнеть на ухо. В парке было полно милицейских автобусов. По его аллейкам, предназначенным, вроде как, для пешеходов, крутился лимузин с тонированными стеклами. В средине сидели менты. Они задерживались у каждой лавки, на которой сидели девушки, и чего-то гототали в их адрес. Девицы смеялись в ответ, только их смех был деланым.

На машину Автомайдана, ту громадную, с мегафоном, влезло двое бородатых попов: один молодой, худощавый, второй тоже не старый, но в чем-то изображающий из себя юродивого. Они орали, что ни пяди земли, что не отступать, что никаких компромиссов, что никакого особого статуса, что народ должен быть сильным и показать в мире, на что он способен. Что Иисус не был трусом, а взял и изгнал торговцев из храма, так и теперь так же надо русских из Украины. Люди слушали их, покачивая головами, но наибольшее внимание попы возбудили тогда, когда не могли с той машины слезть, неуклюже спускаясь вниз, потешно ища опоры туфельками и задирая сутаны. Толпа с любопытством приглядывалась к этому зрелищу. А через минутку зрелище сделалось еще более интересным: толпа выловила депутата Журавского, бывшего регионала, теперь же сторонника партии Экономического Развития — и устроила суд Линча. Депутата забросили в притащенный под парламент мусорный бак. Журавский, автор проекта бесславного зимнего постановления, направленного против протестующих на Майдане, лежал в баке, судорожно сжимая портфель. Кто-то из протестующих придерживал его голову рукой, чтобы депутат не мог подняться. Перепуганный Журавский пытался чего-то говорить, но люди просто стояли над ним и орали: сука, блядь, пидорас. Там же вертелся и юродивый поп. В конце концов, над Журавским сжалились милиционеры в американской форме и депутата вытащили. Бывший сторонник Януковича выглядел так, словно вот-вот разрыдается. В такой атмосфере проходило голосование по вопросу люстрации. Чуточку дальше, в парке стояла часовенка. В ней молились женщины. Ко мне подошла какая-то женщина с листовками.