Дорис Дёрри: Рассказы

В конце концов то был мой день рождения, я ехала на именинный пикник, который Крис устраивал для меня на полянке в усадьбе своего отца. На пикнике настоял Крис, я же охотнее всего провела бы этот день одна в своей небольшой квартирке. В последнее время мы не ладили, ему была ненавистна моя пассивность, он считал, что любое дело следует доводить до конца, не томясь в ожидании.

Я была еще молода, слишком молода, чтобы возиться со старухами. Последние несколько шагов до своей машины я преодолела бегом, словно меня преследовали.

Выезжая мимо старой женщины к повороту на автостраду, я отвела взгляд. Передо мной сверкающей рекой проносились автомобили с людьми, казалось, они целую вечность находятся в пути к бесконечному уик-энду, на лицах застыла усталость и разочарованность. Я присоединилась к потоку.

- Двадцать пять лет тому назад в этот день тоже была суббота, - сказала мне мать в восемь часов утра в мой новый мобильный телефон. - И тридцать градусов в тени.

- Мама, говори громче, я тебя не слышу.

- Ах, - прошептала она, - я и так говорю громко. Вера, ты меня слушаешь?

- Да.

- Когда мы ехали на такси в клинику, я буквально приклеилась к нагревшимся сиденьям. Этого ощущения я никогда не забуду. Сегодня будет жарко. Уже сейчас больше двадцати градусов. Ненавижу жару. Я задернула шторы. В комнате совсем темно и прохладно. Сегодня я не выйду из дома, да, никуда не выйду, сегодня я вообще ничего не стану делать, сяду в большое кресло и буду думать о тебе. Целый день. И готовить тоже не стану. Как я была счастлива, когда ты родилась. Когда сестры приносили тебя ко мне, я уже из коридора слышала, как ты кричишь. Ты кричала громче всех других младенцев. Я была так счастлива. Ты слушаешь, Вера? Может, в твоей постели мужчина? Я не мешаю?

- Нет, мама.

Она молчит и вздыхает.

- Сегодня будет ужасная жара. У меня уже сейчас ноги совсем тяжелые. Твой отец рядом со мной.

Она передает трубку. Отец всегда говорит по телефону очень громко. Она шепчет, он орет.

- Ну как? Ты подросла за ночь?

Этот вопрос он мне задает уже двадцать пять лет.

- Да, на целый метр.

- Прекрасно. Ты будешь выше всех. Я же всегда знал. Ай-ай-ай, двадцать пять, девочка, четверть века, кто бы мог подумать, а?

Когда я вернулась, она сидела точно так же, как прежде. На стоянке по-прежнему не было ни души, как если бы перед въездом стоял большой запрещающий знак. Я прикоснулась к ее плечу, слегка ее потрясла. Она подняла взгляд и посмотрела на меня маленькими блекло-голубыми глазками на снежно-белом, мягком, слегка перекошенном лице.

- Как вас зовут? Что вы здесь делаете? Как вы здесь оказались? Где вы живете? Кто вы?

Она смотрела на меня с любопытством, словно пытаясь проникнуть в смысл моих слов, и молчала. Когда я обернулась, чтобы еще раз посмотреть, не лежит ли ее провожатый без сознания в кустах - должно же быть какое-то объяснение, почему она одна, - она взяла мою руку в свою и обхватила ее. На меня при этом она не смотрела. Держала меня за руку и не отпускала.

- Все будет хорошо, - прошептала я, - все будет хорошо.

Она оказалась легкой и костлявой, когда я подняла ее с кресла и посадила в машину. Я сняла с нее шляпу, на ее тщательно причесанные волосы была надета сетка с вплетенными в нее крохотными бусинками. Ногами она, наверное, двигать не могла, мне пришлось их по очереди поднимать, чтобы поместить в машину. Я пристегнула ее ремнем, она сидела выпрямившись, с красной шляпой на коленях, и внимательно смотрела через ветровое стекло. Когда я возилась с креслом, укладывая его в багажник, на стоянке вдруг оглушающе громко зазвучала музыка радиостанции <���У2>. У меня промелькнула мысль, что я еще, возможно, сумею избавиться от нее, передав другому водителю, однако кто бы мне поверил, что женщина, которая сидит в моей машине, совершенно для меня чужая?

Я выпрямилась, обернулась в сторону, откуда доносилась музыка, - но звук шел из моей собственной машины. Она, должно быть, одной рукой включила радио. А сейчас неподвижно сидела, и я была не вполне уверена, слышит ли она музыку. Я выключила радио. Неторопливо, как в замедленной съемке, она протянула левую руку и снова включила радио. Итак, ей нравится программа <���У2>. Это было все, что я о ней знала. Я села в машину. И теперь мы просто сидели. Певец Боно, старая женщина и я были одни во всем мире.

В моем кармане отозвался мобильный телефон. Звонила мать.

- Дорогая моя, - сказала она,- кажется, я сегодня утром совсем забыла тебя поздравить. Желаю тебе чудесной жизни, - шептала она, - ради которой стоит жить, мужа, который будет тебя обожать, да, желаю тебе, чтобы твой муж был романтичен, нежен и образован. Пойми меня правильно, твой отец - добрый человек, пойми меня правильно. Ты слышишь меня?