Роман Перин - Руна жизни

— Археолог из Системы?

— Нет, но по убеждениям наш…

Соседом по купе оказался профессор, который искал обоснование изначального русского присутствия на Дальнем Востоке в пику прокитайской исторической концепции. Пил он мало, но говорил много, пытаясь убедить попутчика в «антигосударственной продажности официальной исторической науки». Пикин представился менеджером по поставкам морепродуктов, и через три дня профессорских лекций был готов стать «честным историком» и повесить всех, кто омрачал историческую концепцию милого профессора.

Таня обняла белую черёмуху; на неё посыпались белые лепестки.

— Здесь мои тайны, — сказала она на ухо Пикину.

Лепестки продолжались сыпаться на лицо Тани. Пикин смахивал их с её лица, но они сыпались, как снег, и вот уже полностью покрыли её лицо. Пикин смахивал двумя руками, сдувал, но они сыпались и сыпались. Он страстно хотел видеть её лицо, но лепестки черёмухи не давали. Он выбился из сил и закричал от отчаяния.

От собственного крика Пикин проснулся…

На перроне вокзала было ветрено. Профессора встретили очкарики в камуфляже и предложили довести Пикина до нужной гостиницы.

Вечером в номер постучал человек, передал неприметный дипломат «для Николая Евгеньевича» и, не прощаясь, удалился. Согласно инструкции, возвращаться нужно было тоже поездом. Пикин, чтобы не впасть в пьянку, решил занять себя чтением и на вокзале с лотка купил двухтомник Юрия Миролюбова «Сакральное Руси». Об этой книге он слышал на занятиях на Объекте. Попутчики были тихие — пожилая пара с флегматичной внучкой. Книга его захватила…

Боль по утрате любимой приглушилась, но не отпускала. Он хотел просить у Базунова задание с большой загрузкой, чтобы уйти в работу: засыпать за столом от усталости, падать в кровать не в силах раздеться.

Питер встретил нудным мелким дождём. Купив телефонную карточку, Пикин позвонил секретарю Базунова, но к телефону никто не подходил. Согласно инструкции, он не мог звонить со своего домашнего и даже с автомата в своём районе. Гуляя по Невскому, Пикин звонил каждые двадцать минут, но к телефону так никто и не подошёл. Решив, что возможно проблемы на линии, Пикин направился домой. Он сломал таксофонную карту и выкинул в урну. Того требовали правила конспирации — по номеру карты можно было установить, кому абонент звонил.

И на следующий день к телефону никто не подошёл. Согласно правилам, при отсутствии в течение суток связи через основной телефон, можно было звонить на резервный. Не отвечал и резервный. Пикин понял, что за две недели его отсутствия, произошло что-то серьёзное. Полдня ушло на поиск местных газет за последние две недели. Ещё день Пикин внимательно их читал, надеясь найти хоть какую-то информацию, способную хоть что-то объяснить. Но никаких громких убийств, аварий, пожаров, политических событий не произошло за время его отсутствия.

Выбора не было. Хотя инструкция категорически запрещала появляться без приглашения в офисе, Пикин отправился к Базунову. Входная дверь была закрыта, судя по пыли на ручке, к ней не прикасались больше недели, жалюзи на всех окнах были закрыты. Оставалось только ждать…

Пикин по-прежнему внимательно следил за прессой, включая и зарубежные радиоголоса. Он жил в постоянных раздумьях о возможных вариантах произшедшего, перебирая в памяти все разговоры с Базуновым. Он даже решил вскрыть дипломат, который ему передали во Владивостоке для Базунова. К его удивлению, там оказался запаянный целофановый пакет килограмма на три с корнем жень-шеня. Пикин знал, что настоящий дикий корень это большая ценность, но неужели Базунов послал его только ради этого? Ведь это поручение мог выполнить куда менее квалифицированный сотрудник Системы. В Пикине утвердилась мысль, что Базунов, послав его на другой конец страны, оберегал его от чего-то, пожалел крестника, находящегося в горе.

Дни ожиданий переросли в тревогу, а затем в панику: «Боже, ведь если Систему накрыли, то могут начать убирать людей, — Пикин подбежал к телефону и выдернул шнур. — К чёрту, никаких телефонов. Вообще нужно продавать квартиру и ложиться на дно».

Утренний подсчёт оставшихся денег, показал, что на оформление документов на продажу квартиры их не хватит. Пикин понёс в ломбард свой перстень.

В полуподвальном помещении на Садовой процветал ломбард, куда обнищавший народ и воры тащили серебро и золотишко.

— А вот в тайничке у меня была заныкана цепочка, ещё до посадки, — хвастаясь, пояснял своей спутнице полупьяный мужичок, видимо, недавно вышедший на волю, — сегодня мы на неё и погуляем.