Роман Перин - Руна жизни

— А без Когана и Паганини нам не обойтись?

— Нет, мой генерал, без Когана можно, без Паганини нельзя. К тому же, ехать в гости в такой день к творческому человеку без символичного подарка — чистое свинство. Мы будем слушать музыку, пить, что предложат, и думать. Это лучшее, что могут сейчас сделать два пенсионера, не способные дать команду даже рядовому из стройбата. Мы вне игры.

— Ты хоть скажи, кто нас пригласил в гости?

— Мы едем в гости к художнику, который, кстати, подрабатывает изготовлением могильных памятников. У него отличная дача, телефон и телевизор, который ловит финское телевидение. Мы будем со связью, информацией и конспиративны. А если что, тут же и памятники закажем, — Базунов нервно засмеялся и обнял Чернина.

— Как-то нехорошо у меня на душе. Такое чувство, что мы бежим с поля боя, — сказал Чернин, снял галстук и положил его в карман брюк.

— У меня, Юра, тоже на душе нехорошо. Но мы не бежим с поля боя. Ты думаешь, что сейчас нужен начальству со своими знаниями о диссидентах и прочих антисоветчиках? Или я со своей информацией о пороках нашей партии. Нет, мы обслуживали партию, которую решили ликвидировать за ненадобностью. И заметь, в её ликвидации участвуют не диссиденты, а высшие руководители партии. Они все от Горбачёва до Ельцина закапывают свою «маму», поднявшую их из комбайнеров и строителей до вершин власти. Мы же всего лишь прислуга, которая уходит, когда дом покидают хозяева. Нам даже не предложено выбора. В данном случае мы проявляем прагматизм, чтобы сохранить своё достоинство, — Базунов открыл двери кабинета. — Пошли, Юра, нас ещё ждут большие дела, история глобальных потрясений в нашей стране только начинается.

…Андрей Пикин стоял на Исаакиевской площади, напротив здания Мариинского дворца, в котором располагался Ленинградский Совет народных депутатов, и жмурился от солнца, глядя на памятник Николаю I — «царю-деспоту, душителю свободы». На нём просматривались горельефы с изображением сценок подавления восстания декабристов и усмирения холерного бунта на Сенной площади. К памятнику подошла группа школьников с экскурсоводом, которая, гундося на французский манер, поведала: «Этот памятник установлен на одной оси со знаменитым Медным всадником, обращён в ту же сторону, их разделяет только Исаакиевский собор. В петербургском фольклоре по этому поводу возникли соответствующие поговорки, например: «Дурак умного догоняет, да Исаакий мешает».

Пикин был на площади со знакомыми офицерами Генштаба из патриотического движения «Отчизна», созданного чуть больше месяца тому назад, и сотрудниками редакции газеты «Русское Дело». «Отчизна» как движение объединяло в себе коммунистов и национал-патриотов. Газета «Русское Дело» была единственной независимой непрокоммунистической оппозиционной газетой в Ленинграде и СССР. Ждали «Псковскую дивизию». Офицеры нервничали, изредка потирая рукоятки пистолетов, которые торчали из поясных кобур.

На площади суетливо бегали ельцинисты и строили хилые баррикады из стульев и швабр, таким образом, наверное, надеялись остановить ожидаемые танки. Пикин узнал несколько человек из «Демократического союза» и организации евреев-отказников «Бедные родственники». В маленький мегафон кричал тощий человек с гусиной шеей что-то о надвигающейся «красно-коричневой чуме». В эти минуты будущий глава Центризбиркома Владимир Чуров соединял кем-то перерубленный кабель уличной трансляции для выступления Собчака.

Кто в этой ситуации выглядел комичнее, трудно сказать. Офицеры без армии или ельцинисты с табуретками. Все ждали, что скажут Армия и КГБ.

Армия и КГБ остались «вне политики» и тем самым решили всю политику. Офицеры разбрелись по домам. На следующий день пришедшие в себя ельцинисты собрались на Дворцовой площади, жадно и восторженно слушали Собчака — мэра города трёх революций, председателя Ленсовета и дедушку будущего телевизионного борделя — «Дома-2».

…За столом сидел пьяный генерал и тыкал вилкой в депутатский значок соседа.

— Вот скажи, Иосиф, когда мне нужно было получить квартиру в Москве и генеральские погоны, я продался в августе девяносто первого, когда мне нужно было получить квартиру сыну, я продался ещё раз в октябре девяносто третьего, теперь подросли внуки. Кому надо продаться?!

— Судьба выборов предрешена, теперь продаваться не надо, теперь надо попасть в команду преемника. Преемник надолго. Так что выдай по своему подразделению нужный результат выборов, и твои внуки будут с квартирами и прочим, — прошептал на ухо холёный человек с лицом потомственного чиновника.