Роман Перин - Руна жизни

— Вот и разбирайтесь, мужики, вам за это народные деньги платят. А я пойду посудину подшаманю. Сейчас хорошо: «белые ночи», хоть до утра можно ковыряться.

Базунов разливал «Жигулёвское», Чернин раскладывал закуску, Иваныч гремел ключами на палубе.

— Давай, генерал, выкладывай, зачем ты меня сюда завёз?

— Я, Николай, тут сопоставил наш вчерашний разговор и мои сегодняшние наблюдения и боюсь, что ты прав в своих опасениях. Возникает такое ощущение, что внутри нашей системы есть ещё одна система, о которой мы не знаем. Так вот, именно эта система сейчас и заправляет всей «перестройкой».

— Ты ждёшь от меня конкретных имён? Я их не знаю, но догадываюсь, кто работает против нашей страны, кто составляет пятую колонну. Или, как сказал бы Достоевский, кто создал «государство в государстве».

— Именно так: «государство в государстве»! Мало стреляли в тридцать седьмом! Мало!

— Да, стреляли не мало, мало думали! И сейчас мало думаем. Вспомни, с каким трудом получили согласие на издание книги Романенко «О классовой сущности сионизма». Книга-то не очень глубокая, объясняет религиозную и этническую сущность сионизма классовой борьбой, но даже её было сложно издать из-за «щекотливой» темы. Сколько было гевалта после её выхода…

— Я помню, как не пустили на широкий экран документальный фильм о сионизме, где раскрывалась не только классовая, но и религиозная сущность сионизма.

— Ты имеешь в виду фильм «Тайное и явное»?

— Тот самый. Сначала дали нам команду помогать в создании фильма, а потом все его копии заставили уничтожить. Я помню, как кричал шеф: «Вы что, хотите, чтобы после просмотра начались еврейские погромы!».

— Вот так нас, генерал, и пугали то ростом антисоветских настроений, то антисемитских. В итоге коряво и неумно мы боролись против появления «государства в государстве». Надо честно признать, что холодную войну мы проиграли, а коль мы это понимаем, тогда обязаны хоть что-то сделать для будущего нашего народа. Ведь Моисей Иванович прав, мы его хлебушек едим. И ваш отдел просмотрел все «идеологические диверсии», и наша «шарашка» не внесла должного вклада в качество кадрового состава партии. Это не пафос, Нилыч, это мой эгоизм — хочу с чистой совестью уйти, чтоб детям и внукам не было стыдно за старика.

— Я, Коля, если умру сегодня, мне стыдно не будет. Но я хорошо знаю, что будет завтра. Я помню наш разговор, и сделал первые шаги для доступа к компьютерному варианту документов. Тут много любопытного открылось. Представляешь, кто-то мог брать дела особой важности на «доследование», не оставляя в них записей о результатах.

— И кто этот кто-то-о? — наливая пиво, наигранным шёпотом пропел Базунов.

— Я думаю, что ты знаешь.

— Дорогой мой Нилыч, я же говорю тебе, что конкретных имён я не знаю. Мы вместе пришли к выводу о существовании внутреннего врага, который уже реально влияет на судьбу нашей страны. Давай искать единомышленников и поступательно действовать. Ситуация очень серьёзная. Вот послушай кое-что из последних отчётов наших сотрудников.

Базунов достал из портфеля листок с мелким машинописным текстом и, наклонившись к Чернину, в полголоса прочёл:

«В декабре 1989 г. лично Горбачёв разрешил учредить в Москве, Вильнюсе, Риге, Петербурге, Киеве, Одессе, Нижнем Новгороде, Новосибирске отделения масонской ложи «Бнай-Брит».

Заявления некоторых крупных руководителей ложи («Бнай-Брит» — Сыны Завета):

З. Бжезинский (Секретарь Трехсторонней комиссии):

«Новый мировой порядок создаётся против России, за счёт России и на обломках России».

«Россия будет раздроблена и окажется под опекой».

Ален Даллас:

«Такое понятие, как русский народ, должно исчезнуть вообще».

— Ох, Коля, ещё год тому назад я бы этому не поверил. Таких заявлений было много, но сейчас они звучат вовсе не как страшилки холодной войны или бредни сумасшедших.

— Это реальность, и достигать этой цели они будут не военным вторжением, а руками внутренней агентуры и тех, кто готов разрушать, мстить, хапать, и таких наберётся немало. Нужно смягчить удар, пусть страна дрогнет, пусть что-то отвалится, но не завалит руинами и не зальёт кровью. Парадокс ситуации заключается в том, что сейчас, выполняя свой долг, мы тоже не можем действовать открыто. При Сталине было проще — можно было говорить о врагах народа, а сейчас остались только его «друзья»; теперь всё будет наоборот: троцкисты будут клеймить коммунистов. А вот чем это закончится для страны, никто сказать не сможет. Если даже напечатать прогноз во всех газетах, в него не поверят. Если честно, генерал, нам, коммунистам, народ давно уже не верит. Поэтому нас сожрут перестройщики-ломальщики в лучшем случае под народное «безмолвствование», в худшем — под крики одобрения. И тот, кто затеял эту игру, хорошо это знает, как знали Троцкий и Ленин в семнадцатом, что народу опостылило самодержавие. Ты знаешь, меня вдруг осенило, что Николай II и Горбачёв похожи. Конечно, не лицом, а харизмой, точнее её отсутствием. В такой стране, как Россия, появление на вершине власти персонажей, вроде хитрых провинциальных попиков, верный признак беды. Может, и Андропов это видел? А?