Том - Когда я был настоящим

Я встал, подошел туда, где он лежал, и посмотрел на него сверху. Он лежал на спине.

- Он должен быть на боку, - сказал я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Я опустился рядом с ним на колени и подтянул его – теперь он лежал в такой же эмбриональной позе, в какой под конец оказался номер четыре. Он тоже был явно мертв. У него тоже текла кровь – но не такая чистая, как у номера четыре. В ней были такие кусочки, такие крупицы и комки. Я ткнул пальцем в его незащищенную плоть. Она была очень похожа на плоть четвертого: такой же губчатой структуры, одновременно мягкая и твердая.

В помещение склада вошел Наз. Он двигался медленно-медленно. В конце концов он остановился в нескольких футах от меня и пробежал глазами по полу к тому месту, где кровь второго собиралась в лужицу.

- Ух ты! Вы только поглядите, – сказал я. – Да это же просто... это самое. Обрывок. Кусочек повторяется.

Я снова потыкал пальцем в незащищенную плоть второго, почувствовал, как она сперва чуть поддалась, потом ощутил ее сопротивление.

- Правда, красота? – обратился я к Назу. – Можно все убрать - заставить испариться, скопировать, видоизменить, - а это все равно останется. Сколько угодно раз.

Наз не отзывался - просто стоял на месте, замкнутый, закрытый, отсутствующий. Ничего путного от него было не добиться. Мне пришлось отвести его обратно к машине и самому сесть за руль, чтобы доехать до терминала аэропорта неподалеку; по дороге двое оставшихся реконструкторов хныкали и тряслись рядом со мной. Мы запарковались на стоянке длительного хранения. Я попросил Наза раздать нам всем наши билеты. Он лишь наполовину повернул ко мне голову и ничего не сказал. Я залез к нему в пиджак, нашел билеты, раздал их реконструкторам, оставив себе два наших. Сказал всем, что в здание терминала мы войдем вместе, а потом разделимся: двое реконструкторов направятся к своему выходу, а мы с Назом пойдем к специальной стойке регистрации для частных самолетов.

- Нам придется проходить через металлоискатель? – спросил я Наза.

Наз молча смотрел в пространство перед собой.

- Наз! Нам придется...

- Нет, - ответил он.

Его голос изменился, став чем-то средним между тем, монотонным, каким говорил со мной мой пианист, и тем, какой я велел изображать моим реконструкторам.

- Это хорошо! – заметил я. – Втягиваетесь понемногу.

Я сложил свое ружье и упаковал его в сумку. Теперь оно мне нравилось, я хотел иметь его при себе, повсюду носить, как король повсюду носит свой скипетр. Я чувствовал себя королем в еще большей степени, чем обычно. Наз вышел из игры, и я принял на себя верховное командование всеми непосредственными делами: оргвопросами, документацией, всем. Я объявил, обращаясь к машине вцелом:

- Волноваться не о чем. Сегодня очень счастливый день. Прекрасный день. А теперь мы все отправимся в воздух.

Мы вышли из машины, двинулись дальше через парковку и вошли в здание терминала: я первый, остальные тащились сзади. Я скомандовал остановиться, построил их всех вместе и уже собирался отправить двоих реконструкторов куда следует, как вдруг мое внимание привлекла одна вещь. Это опять была кофейная точка, стилизованная под Сиэттл. Мы находились не на том терминале, где я встречал Кэтрин, но на этом терминале точка тоже имелась – хотя и не совсем в том же месте. Прилавок, касса и кофейные аппараты тоже были расположены иначе, хотя все они были были такого же размера, формы и цвета, что и те, в точке на первом терминале. Все было такое же, но немного другое. Я приблизился к прилавку.

- Девять маленьких капучино, пожалуйста.

- При-вет! Девять одинарных... девять?!

- Угу, - сказал я ему, показав свою бонус-карточку и протянув двадцатифунтовую бумажку. – Мне еще девять осталось. Значит, девять плюс один.

Он начал выстраивать чашки, но тут меня осенило, и я сказал ему:

- Остальные восемь можете не давать. В смысле, остальные девять. Мне нужен только оставшийся. Дополнительный.

Вид у него сделался озадаченный.

- Я же не могу проштамповать карточку и дать вам дополнительный – надо сначала остальные девять пробить.

- Да нет, за девять я заплачу. Но нужен мне только десятый. Девять можете оставить себе, или выбросить, или как хотите. В следующий раз возьму еще девять.

- В следующий раз?

- Неважно.

Я расплатился; он проштамповал мою карточку и протянул мне новую, с уже проштампованной первой чашкой, затем дал мне мой дополнительный кофе. Я вернулся туда, где были построены остальные. Там по-прежнему стоял один лишь Наз, замкнутый, отсутствующий.