Роберт Менассе: Изгнание из ада

С сыновьями, думал рабби в темноте, предаваясь мечтаниям, с сыновьями обстоит иначе. Их не заводят сквозь дыру в простыне. Он думал о Барухе. До того как стал отцом, он представления не имел, как все будет, но теперь думал, что всегда желал себе такого сына, как Барух. А потом вдруг вспоминал: из дома Давидова родится Мессия. И он, пожалуй, звено в этой цепочке — не как учитель, а как мужчина с раздвоенным членом, ищущий лазейки в простыне.

Если у Самуила Манассии заводился грош-другой на выпивку, он оживал: все тогда казалось ему довольно-таки смехотворным.

Однако в конце концов он что же, проиграл битву между рассудком и — как это назвать? — безумием, суеверием, самонадеянностью? Проиграл, как проиграл и битву за душу Баруха. История его окончательного поражения и ранней смерти началась в тот вечер, когда после уроков он опять не пошел домой, а навестил Ариэля Фонсеку. Сел на ступеньки гостиницы «Маком», как, бывало, сидел ребенком, правда, теперь — корпулентный, в просторном бюргерском платье и широкополой шляпе — походил на большую черную палатку, раскинутую возле гостиницы. Ариэль Фонсека состарился, устал и уже не мог заниматься ремеслом чистильщика обуви. Однако все и каждый мимоходом с готовностью платили десять центов, чтобы поставить ногу на стойку negozio и обменяться новостями. За разговором Ариэль символически три-четыре раза проводил щеткой по башмаку, но давным-давно засохшей ваксой не пользовался.

— Глянь-ка, filho [63] Сынок (порт.). ! — воскликнул Ариэль, показывая щеткой в сторону рынка, на Бреестраат, откуда вдруг донесся громкий крик; там возникла бурная сумятица, поток прохожих разделился, прянул врозь, женщины отворачивались, мужчины глубже надвигали шляпы на глаза, кое-кто расставлял руки, будто намереваясь поймать и успокоить обезумевшую лошадь. А по этой прогалине меж прохожих, под крики и улюлюканье, бежали голые мужчины. «Молнии», так их называли, потому что мчались они по улице зигзагами и во всю прыть. Вот они уже совсем близко.

— Что это — комедия? Трагедия? — сказал Ариэль Фонсека, качая головой.

«Молнии» верили, что чуть ли не со дня на день должно ожидать прихода Мессии. А тогда все имущество обернется тщетою, ведь людям надлежит предстать перед Миропомазанником нагими, какими их создал Бог, и будут они очищены водою, и Мессия поведет их в Сион и дарует спасение.

— Не забывайте, — услышал Манассия их крики, — что вам должно сбросить всю мишуру, когда предстанете перед НИМ!

Они уже пробегали мимо «Макома», одни пешеходы уворачивались, другие, наоборот, становились на пути «молний», которые отскакивали вбок и бежали дальше. Из домов выходили мужчины с одеялами на вытянутых руках, протягивали их навстречу голым бегунам. «Не забывайте!» Каждый, кого останавливали, беспрекословно позволял закутать себя в одеяло и увести. Что ж, свое послание они прокричали.

Культ Саббатая-Цви, царя евреев, внезапно переметнувшегося в ислам, не затронул Амстердам. Однако новейшие теории — недавно опубликованные так называемые исторические протоколы — повергли и Амстердам в истерию и хаос.

Первоначально напечатанная на латыни, а затем в немецком, голландском, итальянском и французском переводе книга Вальтера Вильгельма Фридриха Майера «Обоснование немецкой жизни через еврейский род Сим» произвела огромное впечатление на евреев и христиан в Европе. Книга доказывала, что, захватив Иерусалим и разрушив Храм, Веспасиан предложил старейшине по имени Адел, прямому потомку Сима, старшего сына Ноя, вывезти его родичей на сорока кораблях, коли обязуется он поселиться за северным рубежом Imperium Romanum, обрабатывать землю и противостоять варварам. Веспасиану требовалась буферная зона за европейскими границами Империи. Адел согласился, избежав тем самым кровавой резни, но умер вскоре по прибытии в германские бухты Северного моря. Двое же его сыновей — Фризон и Саксон, или, на латинский лад, Фриз и Сакс — разделились, не затем, чтобы уйти от борьбы за престол, а чтобы заселить как можно больше земель и обеспечить друг другу защиту в здешнем суровом краю. По этим сыновьям и названы земли — Фрисландия и Саксония. Когда Брунон, младший брат Фризона и Саксона, достиг совершеннолетия, он решил оспорить у братьев их земли. Но был изгнан, и пришлось ему отступить, лишь далеко на севере он и его приверженцы смогли заложить крепость Брунсвик, сиречь «Прибежище Брунона». Впоследствии сын его, Грунон, продвинулся еще дальше и построил крепость, дав ей имя Грунобург, ныне Гронинген. Все это время они отражали набеги варваров, а в конце концов сделались христианами. Майер постарался подкрепить изложенные сведения более-менее проверенными историческими источниками.