Инна Гофф - Советы ближних

– Боречка, ты мне обещал! – говорю я. И смотрю на него умоляюще.

– Не помню такого, – ворчит он. – Я не мог тебе обещать такую глупость! Если кто ненормальный у нас, так это ты…

– Ну и пусть! Сделай это ради меня!..

Он сдается. Достает из ящика с инструментами отвёртку и молоток, снимает пиджак. Он трудится в поте лица, чертыхаясь, выламывая замок из двери в ванную. Потом он ставит его на место, но так, чтобы дверь не запиралась. О счастье!..

Я целую его в щеку.

– Прикажете сломать дверь в уборную? – ворчит он. – Пожалуйста, бу-сде!..

Я провожаю его и остаюсь одна. За окнами зимний зелено-желтый закат. Скоро вернется Витька. Он теперь не задерживается на работе. Пожует безучастно и отправится на свою тахту. Курить и слушать музыку. Когда я вхожу, он делает вид, что читает. Все ту же книжку по радиотехнике. Он читает ее уже две недели, и закладка на той же странице – я запомнила на какой…

Если бы я знала, о чем он думает. Может быть, я могла бы ему помочь… До сих пор мне казалось, что я его знаю. И в своих поступках я исходила из этого. Ведь он мой сын! Если я знаю себя и знаю Бориса, то, логически рассуждая, я должна знать и Витьку… Он наше производное. Сумма двух слагаемых!.. Но тут я что-то напутала. Жизнь не математика, у нее свои законы. В результате из двух слагаемых получается Неизвестное…

От этой мысли становится как-то не по себе. Как всегда в такие минуты, я возвращаюсь душой к детству. И мне не хватает моего Коли…

Весной я снова поеду к нему. Каждый год мне приходит оттуда письмо. И я еду к нему.

Все же это прекрасно, что победа пришла весной!.. А такой лучезарной весны, как там, кажется, нет нигде. Там особенно это чувствуешь. Что за каждый цветущий сегодня куст кто-то отдал жизнь.

Они лежат вместе в братской могиле. Есть ли братство более страшное, более кровное!.. Мраморный обелиск на берегу Донца, девятнадцать имен, и первым в списке стоит имя брата, командира взвода противотанковых пушек-сорокапяток…

Еще не стемнело, но в одном окне у Колесниковых уже горит свет. Мне мерещится, что он стоит у окна и видит меня. Или думает обо мне. Сколько можно оттягивать! «Я всегда ждал твоего звонка!»…

Так он тогда сказал.

Я снимаю трубку. И снова кладу на рычаг. С чего я начну? «Нам нужно поговорить!..» Ах, какая это была любовь! Даже не первая, а нулевая! Я для него была слишком мала. Когда я сочинила записку с признанием в любви, он мне вернул ее со словами: «А ошибок! Елки зеленые!» Но сейчас мне скверно. И я рада, что на земле есть он, друг моего Коли.

– Это Наташа! – говорю я, сжимая трубку в потной ладони.

– Здравствуй, Наташа! – говорит он. Его голос звучит сухо. – Спасибо, что не забываешь…

– Как я могу тебя забыть? Это значит забыть Колю…

– Между прочим, я ему часто завидую.

– Как ты можешь!..

– Нет, кроме шуток. Поезд идет под уклон…

– Что-нибудь случилось? – говорю я.

– «Что-нибудь», – повторяет он. В его суховатом тоне проскальзывает горечь. – Со мной случилось все, что может случиться с человеком моих лет.

– Ты считаешь себя стариком?

– Не вполне. Но все же полтинник уже разменял. А разменял – пиши пропало…

– Ну, а все-таки? Что же случилось?..

– С женой разошлись, дочь выдал замуж, а сам – из больницы в больницу… Привязалась какая-то пакость. Другой бы давно отдал концы. Врачи от меня отказались. Вернее, я от них. Вся надежда теперь на травы. Ты лечишься травами?.. Насчет здоровья ты как?..

– Ничего, – говорю я. – Разве что нервы…

– Нервы – причина всему, – говорит он. – Ты попробуй такой состав: пустырник, мята и валериановый корень. Берешь эту смесь в равных дозах, завариваешь крутым кипятком, герметически закрываешь… У тебя есть чем записать?..

Голос его окреп, оживился. Он стал диктовать. Я слушала, не записывая. Я была потрясена тем неожиданным направлением, которое принял наш разговор. И мне уже ни о чем не хотелось его расспрашивать, тем более – говорить о себе…

– Листья крапивы обдаешь кипятком, добавляешь чеснок – сорок грамм… Элеутерококк улучшает сон, повышает аппетит, уравновешивает возбудительно-тормозные процессы…

Положив трубку, я сидела, не в силах шелохнуться. Поговорили! Крапива, лопух, толченый овес. Какая-то лектрококка… Ни почему разошлись, ни за кого выдал.

И не спросил, как я живу!.. Кто я ему? Сестра друга со своими проблемами…

Прощай, Леха Колесников! Бывший красавец и сердцеед. Независимый мальчик, Печорин с Зацепы… Наш деревянный дом, скамейка под старым подагрическим тополем…