Юрий Дружников - Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова

В течение последующих трех суток по тайге прошли дожди.

Теперь конкретные следы преступления смыло. 7 сентября Потупчик, получив указание, организовал шумные поиски детей, и крестьяне (их было по разным оценкам от семи до пятнадцати человек) обнаружили убитых мальчиков.

В деревне началась паника, всеобщий плач, вопли женщин, испугавшихся за собственных детей и готовых отдать хлеб и все что угодно, лишь бы их сохранить. Страх сковал округу. Распространили слух, что будут судить всю деревню целиком за то, что не вступают в колхоз.

Милиционер Титов составил полуграмотный "Протокол подъема трупов". Он и сельсовет пытаются вызвать следователя из Тавды, но оттуда поступает неожиданная команда захоронить убитых без формальностей. После этого в деревне открыто появляется исполнитель и совместно с Титовым и своим осведомителем проводит обыски у ничего не подозревающих Морозова, Силина и Кулуканова.

Зоя Кабина вспоминала: "Никакого закона не было. Вошли в избу и сказали деду: "Давай ножик, которым убивал". И сами взяли его из-за иконы". Между тем нож для резки животных всегда там лежал, о чем внуку-осведомителю было известно, и Данила, зарезав теленка, положил нож на место. Позже в печати этот хозяйственной нож был превращен в финский, то есть профессиональное орудие убийства. В качестве улики при обыске забрали и одежду, которую Данила забрызгал кровью теленка, а бабушка не постирала. (К обвинительному заключению, составленному позже в ОГПУ, прикладывались нож, штаны и рубаха с пятнами крови, экспертизы которых не производилось.)

После арестов и оформления протоколов первых допросов миссия исполнителя в Герасимовке успешно завершилась, и "кулацкую террористическую банду" переместили в Тавду, где следствие взял в свои руки сам уполномоченный районного аппарата ОГПУ.

В течение двух недель продолжалось полное молчание прессы по поводу случившегося в Герасимовке. Уральские газеты сообщали о расстрелах в Москве служащих за хищения, о том, что газета "Дейли уоркер" обещает сделать Америку советской республикой, о подготовке рабочего класса всего мира к юбилею буревестника революции Максима Горького, о похищении партбилетов таких-то номеров, которые считаются недействительными, о полетах под куполом цирка акробатов Джиовани, и ни слова - об убийстве. Дело согласовывалось и увязывалось в инстанциях. Оно очищалось от ненужных улик, лишних свидетелей и подгонялось под заранее приготовленную для пропаганды форму: "Убийство пионера, представителя советской власти, кулаками и их агентурой".

Через две недели, как мы уже знаем, все обвиняемые "сознались". 17 сентября районный уполномоченный Быков рапортовал в Свердловск начальнику Секретно-политического отдела ОГПУ по Уралу: специальное задание выполнено. В этот же день газета объявила, что следствие закончено.

Теперь Павлик Морозов заполняет собой все средства массовой информации. Начинается "показательное следствие". В Свердловске возмущены теми районными властями, которые "не приняли мер по организации политического протеста против вылазки классового врага", то есть попросту еще молчат. "Никакой пощады классовому врагу", - заявила "Пионерская правда" 2 октября и сразу сформулировала суть подвига и будущий приговор суда: "Активисты пионеры Павел и Федор вскрыли и разоблачили кулацкую шайку, которая проводила в сельсовете вредительскую работу".

Корреспонденты газеты работают "совместно со следственными органами, информировала читателей "Пионерская правда" 15 октября, - и им удалось установить полную картину преступления". В действительности журналисты даже опередили не только следствие, но и суд. Они в своих статьях доказали вину всех, кто был арестован, не дожидаясь процесса, и требовали одного наказания для всех - расстрела. Вот названия статей в октябрьских номерах газет за 1932 год:

"Концентрационный лагерь - за спекуляцию",

"Найти и судить виновных в утере тринадцати телят и одной коровы",

"Немедленно и сурово судить растратчиков",

"10 лет лишения свободы за воровство колхозной собственности".

Газеты печатают списки приговоренных к расстрелу в разных районах страны. Началась "волна народного негодования". Уже печатаются не письма, но списки организаций, проведших митинги и единодушно требующих "высшей меры". Тысячи мальчиков и девочек, все как один, призывают власти расстрелять взрослых. Суд, назначенный на октябрь, откладывается, чтобы политическая кампания охватила всю страну. Наконец, 29 октября в газете "Колхозные ребята" обобщение: "Пионеры и школьники СССР требуют: расстрелять кулаков-убийц!" В труде писателя Балашова о Павлике Морозове имеется поистине гамлетовская фраза уполномоченного ОГПУ подле трупов Павла и Федора: "Не бережем мы личностей при жизни".