Олег Рой: Любовь за деньги и без

Я задумалась ненадолго, а потом, кажется, поняла:

— Ты не боишься разбаловать меня своими подарками? Вдруг, получив столько дармовой ювелирки, я не захочу искать настоящую себя?

— А вот это мы как раз и проверяем, — он насмешливо улыбнулся. — Если ты права, то чем раньше я пойму, что ошибся в тебе, — тем лучше. Если ошибаешься — тогда вообще не о чем беспокоиться.

Я — честно говоря, с огромной неохотой — вынуждена была признать правоту данного высказывания и растерянно сказала:

— Тогда спасибо за подарок…

— Всегда пожалуйста! А теперь поехали домой.

— Куда?! В Москву?!

— Если хочешь — можем и туда. Но я имел в виду отель.

— Я только за! Еще не успела соскучиться по морозам.

— Я тоже. Приятно, что и в этом мы совпадаем.

Я улыбнулась, удивляясь самой себе. Вроде бы все снова стало хорошо, но тревога почему-то решительно не желала исчезать. Я задумалась: неужели дело в том, что в характере Виктора все же существует темная сторона?

Давно заметила одну странную вещь: погода непостижимым образом отражает то, что происходит в твоей жизни. Стоит лишь загрустить — и небо берут в осаду дождевые тучи. А когда на душе праздник — пасмурный день внезапно становится солнечным.

В отель мы вернулись под вечер, и персонал сразу же сообщил крайне неприятную новость. По сведениям местных метеорологов, на отель надвигалась тропическая буря.

— Ничего страшного, — успокаивал нас пожилой портье, вполне сносно говоривший по-английски. — Пару часов будет ненастье, потом распогодится. Просто сидите в бунгало и не выходите: ожидаются сильный ветер и проливной дождь.

Виктор кивнул и попросил доставить в номер ужин из ресторана. Затем, улыбаясь, сказал мне, что этим вечером нам не помешает раскупорить пару бутылок вина. Я, разумеется, не возражала.

Обнявшись, мы направились в наш первый общий дом.

— У непогоды есть своеобразная красота, — неторопливо произнес Виктор, едва мы вошли внутрь. — Особенно хорошо она ощущается, если в обществе самого близкого человека наблюдать за ненастьем из уютной теплой комнаты.

Я рассмеялась и кивнула.

Ветер крепчал с каждым часом, открывая дорогу ее величеству Буре. Когда мы, насладившись вином и ужином, после недолгих взаимных ласк легли спать, ненастье еще только начиналось. Королева Непогода вступала в свои владения медленно и неторопливо, как и положено столь могущественной особе.

Я проснулась среди ночи так резко, словно меня окатили ледяной водой. Точно помнила: мне снился кошмар. Но все подробности изгладились из памяти сразу после пробуждения.

За окном бушевала Буря, полностью вступившая в свои права.

Хотя подробности кошмара забылись, страх, пережитый во сне, не желал отпускать и наяву. В поисках защиты я прижалась к Виктору.

И сразу же поняла: с ним что-то не так.

Дальнейшее помню смутно. Кажется, сначала я позвонила на ресепшен и объяснила ночному портье ситуацию, стараясь не выть в голос. К счастью — спасибо родной школе моделей! — английский не забылся даже в тех жутких обстоятельствах.

Потом, по-собачьи подвывая, кинулась осматривать багаж Виктора в поисках аптечки. Найдя ее, пробила в Сети инфу о лекарствах, которые нашла, — и все-таки взвыла в голос, проклиная собственное нежелание рыться в вещах любимого. Если бы знала правду — глаз бы с него не спускала! Пылинки бы сдувала…

Затем бросилась искать в Сети видеоуроки первой помощи при инфаркте, нашла их — и, кажется, даже начала что-то делать.

Тут до нашего номера добрались сотрудники отеля и врач — все мокрые насквозь, несмотря на дождевики.

Доктор, похожий на индуса-пенджабца, с помощью двоих хмурых сингальцев-местных, а также миниатюрного аппарата ЭКГ, дефибриллятора и портативного кардиостимулятора принялся откачивать почти бездыханного Виктора. Меня мягко, но решительно оттеснил в сторону еще один сингалец — немолодой человек с некрасивым, но добрым лицом.

— Успокойтесь, пожалуйста, — говорил он ласково. — Не стоит мешать врачам: это превосходные специалисты. Не волнуйтесь: они сделают все, что нужно.

— Надо сделать больше, чем нужно! — крикнула я, умом понимая, что моя истерика только вредит, но не находя в себе сил успокоиться. С того момента, как я проснулась, прошло, наверное, не более получаса, но это было самое страшное время в моей жизни.

Немолодой сингалец предложил вколоть мне успокаивающее. Подумав, я согласилась: мое спокойствие сейчас было необходимо Виктору почти так же сильно, как аппаратура, с помощью которой его откачивали. Я не имела права ни предаваться горю, ни впадать в отчаяние. А увы, тут не обойтись без химии.