Олег Рой - Любовь за деньги и без

— Ты не права, Ника, — его голос дрогнул.

— Права. И ты это прекрасно понимаешь. Я ведь торгую собой не потому, что иначе умерла бы от голода, и не потому, что мне грозили смертью за непослушание. Нет, у меня был шанс предложить миру что-то еще помимо сисек и жопы, и никто бы меня за это не наказал. Но я струсила — предпочла плыть по течению. А трусость подобного масштаба не может остаться безнаказанной. Таков закон жизни.

Сычик надолго задумался, а потом вдруг просветлел и горячо заговорил:

— Ника, я понимаю, что ты хочешь сказать. Но ты слишком строга к себе! У тебя есть и ум, и талант, и доброта — просто когда-то тебе не хватило веры в себя. Никогда не поздно начать жизнь сначала, бросить вызов судьбе, даже в восемьдесят лет! А тебе ведь не восемьдесят, всего двадцать шесть. Ты поверила в меня, подарила мне шанс на счастье. Так поверь сейчас мне! Я помогу тебе начать новую жизнь так же, как ты помогла мне. Долг платежом красен.

А вот тут хэштеги #банальность#добрый_самаритянин#евангелие_от_сычика.

Пока циничная часть моей натуры отпускала это ехидное замечание, романтичная, загнанная в угол, но, оказывается, недобитая, робко подняла голову. Так вот, значит, как сбывается мечта всех Настасий Филипповн — мечта о человеке, который придет и скажет: «Я вас люблю. Вы ни в чем не виноваты!»

Врать не стану: на миг я почти поверила в невозможное. Но потом реальность снова вступила в свои права. Я проглотила комок в горле и спокойно ответила:

— Васенька, ты ошибаешься, причем сразу по двум причинам. Во-первых, душа, как и все остальное, чахнет, если ее не тренировать. Если ученый перестанет думать о научных проблемах и читать литературу по специальности, он не совершит больше открытий. Если человек искусства прекратит снимать кино, играть роли, рисовать картины, сочинять романы, рассказы, стихи и музыку, он иссякнет как творец. Если спортсмен забросит тренировки, у него атрофируются мышцы. С душой дела обстоят точно так же. Вполне возможно, когда-то у меня были какие-то положительные качества и даже таланты, но много лет я использую все это лишь в качестве наполнителя для лифчика и особо нежных прокладок с крылышками. Теперь моя душа больше ни на что другое не годится.

Как по мне, так этот разговор уже давно можно было закончить — все равно ходим по кругу. Но Вася все никак не мог успокоиться и продолжал с возрастающим пафосом:

— Ты ошибаешься, Ника! Я лучше знаю тебя, чем ты сама! Поверь, у тебя хватит сил возродиться!

Мне оставалось только вздохнуть.

— Видишь ли, Вася, ты не прав: я с собой все-таки гораздо дольше знакома. А что касается возрождения — тут-то и вступает в силу вторая причина. Может быть, настоящая любовь и заставила бы меня перетряхнуть нижнее белье в поисках того, что еще осталось от моей души. Но я не люблю тебя, Вася. Совсем. Более того — отношусь к тебе как к брату, а не как к возлюбленному. Это, наверное, странно после всего, что мы вытворяли на теплоходе, но что есть, то есть. Похоже, что я совсем уже не могу любить. Разучилась. Истерла душу до полного ее исчезновения, вот и все.

Мне показалось, что Сычик сейчас заплачет, но он справился с собой. Закусил губу, помолчал немного и горько сказал:

— Это я во всем виноват. Отец абсолютно прав: я полное ничтожество. Даже любимой девушке помочь не могу.

— Твой отец ошибается, Вася! — мне вдруг стало очень страшно за него. Не дай Бог еще выйдет из забегаловки и наложит на себя руки, с него станется. — Ты замечательный парень — умный, добрый, веселый. Просто тебе немного не хватает веры в себя. Ты гораздо лучше, умнее и сильнее, чем сам считаешь. Поверь моему опыту, он у меня есть!

Слушая меня, Сычик сначала еще больше помрачнел, а потом вдруг оживился:

— То есть ты веришь, что я смогу стать лучше, если постараюсь?

— Конечно! — ответила я абсолютно искренне. — Ты и сейчас очень хорош, и добьешься многого, если поймешь, что это тебе по силам.

— И… — он багрово покраснел, — ты сможешь полюбить меня, если я стану таким, каким ты хочешь меня видеть?

Я, как и большинство современных людей, склонна к бытовому шаманизму — в Бога не очень верю, но надеюсь, что там наверху что-то есть. И сейчас молча вознесла этому «чему-то» благодарственную молитву за то, что Васенька дал нам обоим шанс выпутаться из очень неприятной ситуации почти без потерь:

— Я не могу сказать «да», — ответила я очень мягко. — Я ведь не знаю, каким ты станешь через несколько лет. Но и ответить отказом тоже не могу — по той же самой причине.