Ирина Солодченко - НЕЕСТЕСТВЕННЫЙ ОТБОР

Сердце патологоанатома сжималось от жалости при виде того, как целеустремленно люди портят свой уникальный организм, который помогает им ходить, видеть, чувствовать… Питаются кое-как, двигаются мало, заливают себя алкоголем, наполняют дурманом – словом, делают все, чтобы поскорее вывести себя из строя. Видел на своем веку Смидович немало, и к своему организму относился с благочестивым уважением. Временами даже разговаривал с ним. «Что, брат, надеешься поужинать жирненьким? И не рассчитывай», – такие разговоры он вел со своим желудком. Кто бы услышал, решил бы, что мужик сдвинулся на почве своей профессии.

Таким образом они прожили вместе с матерью пять лет. Работы в больнице было немного: в районе редко умирают не своей смертью. Чаще всего селяне идут к врачу с устаревшими радикулитами и алкогольными отравлениями, а если кто-то и отдаст Богу душу, так родственники преимущественно от вскрытия отказываются. А кто побогаче – едут лечиться в город, и там же, бывает, и кончают свои дни.

Смидович доцедил в конце концов чай и не успел застегнуть последнюю пуговицу на своем стареньком пальто, как с улицы зашла мать. С жалостью осмотрела она своего сына и сняла из его пальто невидимую глазу нитку…. Потом вздохнула и ошеломила новостью:

– Вчера встретила Настю Горпынивську, так она говорила, что те донецкие… ну те, что прихватизировали больничные корпуса… вобщем они там ресторан откроют и еще какие-то развлечения: или бильярд, или булин, или чорт-знает что …

– Боулинг. Это как кегли…И кто туда будет ходить? Наши больные?

– Найдется кому. С города понаезжают.

Мать стянула с себя поношенную фуфайку и через минуту уже гремела на кухне своими кастрюлями.

– Что творится, что творится, – бубнила старая.- Хорошо еще, что Жаборовский не дожил до такого позора…. Как же это так? Людей лечить у них денег нет, врачам платить – тоже нечем, а как на гульбища, то – пожалуйста. Все есть… Должна была быть больница, а будет невесть что… Кегли!

Под материнское бормотание Смидович вышел из дома. Дождь уже закончился, и он медленно пошел к парку, начисто забыв о просьбе-приказе Дюдяева бежать бегом. Парк был старый и удивительно красивый… Дорогу он знал наизусть, поэтому обычно смотрел не под ноги, а на древние роскошные деревья и розовый небосклон. До работы – десять минут, и то были наилучшие минуты его жизни. Уже не там, но еще и не здесь. Никто не капает на мозги и есть время поразмышлять о своем. Сейчас он вспомнил Валю, которая недавно появилась в его жизни. Валя была вдовой и работала медсестрой в их больнице. Ее двадцатидвухлетняя замужняя дочка недавно родила сына и со своей семьей жила у матери. Так что в прыймах место было занято: там уже зять поселился. Валя иногда намекала, что неплохо было бы продать его городскую квартиру и купить здесь в селе домик, но Смидович эту идею отбрасывал. Пока что…

В раздумьях он вошел на территорию больницы. Сегодня Валя дежурила в ночную смену, и обычно в это время она выходила к нему на крыльцо. Но в это утро крыльцо было пустым как и окно манипуляционного кабинета где она иногда маячила. Смидович обошел главный корпус и вышел на каштановую, покрытую мокрой осенней листвой аллею, которая вела прямо к моргу.

… Не успел снять пальто, как позвонил Дюдяев и раздраженно сообщил, что материал уже в дороге. Патологоанатом нацепил клеенчатый фартук, натянул резиновые перчатки, разложил на салфетке скальпель, пилку, реберный нож, ложечку-ковшик и распатор. Пилку он внимательно осмотрел и вздохнул. Тупая, что и киселя не врежет… Не раз и не два требовал у начальства циркулярку для крышки черепа, так разве допросишься?

Посмотрел на сломанный холодильник… Плохо… Вышел из строя еще полгода назад, и ремонту по старости лет не подлежит. А главврач лишь успокаивает, что впереди зима, а весной она нажмет на спонсоров… И что это за спонсоры? Такое время, что кругом орудуют какие-то спонсоры. Только и слышно: „Найдем спонсора, договоримся со спонсором, мы не знаем, как спонсор на это посмотрит…”.

Может он что-то прозевал, и государством руководят Спонсоры?

5.

Не хватало времени для осознания того, что происходит. Окружавшие люди совершенно не считались с его шоковым состоянием, а капитан Григоренко время от времени посматривал на часы и нетерпеливо ожидал ответ на элементарный вопрос: «Знаете ли вы эту женщину?».

– Да… это моя жена…. Томашенко Марина, – еле выдавил из себя…