Кара МакКенна: Трудное время

Я чувствую еще большее смущение, когда один и латиноамериканцев испускает тихий свист. Я чувствую угрожающую мне опасность, когда «белые» заключенные совсем ничего не произносят. Мне, во всяком случае, ничего не слышно. Вместо этого, они перешептываются или проводят по губам языком, от чего я практически забываю об Уоллесе и его подобные животному домогательства. Я благодарна за то, что мое лицо похолодело и онемело, совсем лишившись крови; покрасневшее лицо было бы действием, уличающим меня. Это как открытое проявление слабости, опасной застенчивости, чисто женских предубеждений.

Один заключенный выделялся из толпы, даже сидя.

Выделялся своей неподвижностью и сфокусированностью, даже, когда его приятель ткнул его локтем по руке.

Мое бьющееся сердце замерло.

Он был огромным. Высокий, широкоплечий, но не плотный. Его почти черные волосы, которые закручивались над его ушами, нуждались в стрижке. Темные брови, темная щетина, темные ресницы и глаза.

И он был красив. Такая, красотой, которая может разбивать сердца.

Колода карт была разделена у него в руках, застывшая в тасовании. Некоторые мужчины были в темно-синей униформе, некоторые в темно-синих футболках, некоторые в белых майках. Этот мужчина был в футболке, на которой спереди было написано «КАЗИНС», а выше — номер 802267. Эти цифры надолго отпечатались в моей памяти.

Он наблюдал за мной. Но не так, как все остальные. Если он и пытался представить меня голой, то это было трудно прочитать по его лицу, хотя его внимание не было неуловимым. Его голова повернулась, когда я прошла мимо него, но в его глазах было безразличие. Они были наполовину закрыты, но все же напряжены. Сто взглядов в одном. И мне это не нравилось. Я не могла его разгадать. По крайней мере, при виде сексуально-озабоченного взгляда, я знала, с чем имею дело.

Я задавалась вопросом, какую самую худшую вещь можно было сделать и оказаться всего лишь в тюрьме строгого режима. Я надеялась, что никогда не узнаю ответ на этот вопрос.

И я молила небеса, чтобы заключенный 802267 не подписался на какую-нибудь программу дня.

Глава 2

Когда, наконец, настал этот день, непроходящая паника немного поослабла.

Я была в комнате «В» все утро — да и классной комнатой ее можно назвать с трудом, покрашенные стены из шлакоблоков без окон и постеров, где атмосфера была угрюмой.

К каждому из восьми длинных столов расставленных в четыре ряда, с проходом посередине, стояло по четыре металлических стула прекрученных к бетонному полу. В общей сложности здесь могло разместиться тридцать два человека. Мой стул свободно передвигался, но был не более комфортным, чем те, на которых располагались заключенные. Обстановка была в стиле минимализма. Минимум съемных деталей, минимум оборудования. Минимум материалов, из которых можно соорудить оружие, способное заколоть меня на смесь.

Прежде чем появились заключенные, офицер в годах занял свой пост у двери, со сложенными перед собой руками, и с прямой как стержень спиной. Джон представил его, как Леланд. Его усы цвета серой стали, были в виде половинчатой булочки от гамбургера. «Меня не проведешь» — говорили, эти усы всему миру.

В 9:02 дверь снаружи открыли, и мое сердце убежало в пятки. Я заставила себя улыбнуться. С трудом сглотнула. Приказала рукам, лежащим поверх, первого сборника книг, на моем маленьком, потертом столе, перестать трястись, и заставила колени прекратить стучать.

Заключенные заполняли комнату, разговаривая и споря. Класс был полон, каждый стул, от чего я вообразила, что нужно создать лист ожидания для урока «Основ грамотности». Входили люди разных возрастов и категорий. Все в темно-синих униформах. Я не заметила 802267 среди них.

— Доброе утро, — сказала я. Мой голос дрожал. Если я могла это слышать, то и они тоже. С этим ничего нельзя было поделать.

— Я мисс Гудхаус, новый выездной библиотекарь из библиотеки «Даррен паблик». Добро пожаловать на «Основы грамотности». — Я сделала намеренный вздох, чтобы остановить свои хаотичные слова. Мне хотелось закрыть глаза, скосить их, чтобы расплылись их бороды, татуировки, и определительные номера, чтобы я могла представить, что они подростки, и что я нахожусь в школьном классе.

— Я выдам вам рабочие листы. — Сказала я, передав стопку четырем мужчинам, сидящим в первом ряду. — Пожалуйста, разделите между собой. — Я задержала дыхание, когда направилась к следующему ряду, но никто не прикоснулся к моей заднице. Повсюду глаза, и кто-то пробормотал, «южанка», но никто не распускал руки. Третий ряд. Четвертый. Я прошла назад, в переднюю часть комнаты, скрыв свое облегчение.