Кара МакКенна - Трудное время

Его голова была опушена, глаза сосредоточены на работе. Его виски и предплечья сияли от пота. Вся моя неуверенность тут же исчезла. Все что я хотела, это прочувствовать его на свободе, вот так. На мне были украшения и макияж, а волосы распущены. Боже помоги мне, я хотела, чтобы он увидел меня такой, при полном параде.

Я нажала переключатель, чтобы опустить стекло.

— Эй, — крикнула я.

— Какого хрена ты делаешь? — рявкнула Карен.

Когда он не взглянул на меня, я попыталась вновь.

— Эрик!

Это привлекло его внимание. Карие глаза расширились, затем снова вернулись к своему занятию.

— Энн, — оскалилась Карен, и мое окно поднялось при ее нажатии на кнопку. — Боже, ты, что совсем с катушек съехала?

— Я знакома с некоторыми из этих парней. Этому я помогаю с его дисграфией. — И его сексуальным напряжением. — Я подумала, что ему будет приятно. Ну, то есть, как часто этим ребятам говорят привет на свободе?

Она сокрушенно покачала головой, словно я говорила о том, чтобы задрать перед ними майку. Я никогда не считала ее параноиком.

— Боже. Ну не зарежут же они нас за то, что мы были с ними дружелюбны — даже, если они и захотят этого, тут повсюду надзиратели.

— Им не позволено разговаривать с тобой, глупышка. Им даже нельзя смотреть на тебя. Мужчина может лишиться основных привилегий. Его могут отстранить от работы на воле.

— О. — Мое лицо пылало. — Никто не говорил мне об этом. — Я выгнула шею, когда мы снова тронулись, чтобы убедиться, что Коллиер не получил нагоняй. Похоже, я вышла сухой из воды. Вежливая часть меня хотела, опустить стекло и выкрикнуть извинения, но я усвоила урок.

Все это казалось колоссальным... варварством. Я знакома с этими мужчинами. Во всяком случае, с некоторыми из них. Для меня они были людьми, даже учениками, но все же правила требовали, чтобы я относилась к ним с таким же уважением, как к одушевленным дорожным конусам. От этой насильственной бесчеловечности, я почувствовала злость внутри.

Я повернулась к Карен.

— И что же, если какой-то придурок начнет их обзывать, или даже что-то кидать в них, они должны просто не обращать на это внимания?

— Конечно. Самое малое с чем приходиться мириться этим ребятам, так это с обидами. — Она стрельнула в меня взглядом, ее строгое выражение лица смягчилось. — Ты слишком добра, для твоего же блага. Тебе лучше быть по осторожней там.

Отруганная, я заткнулась на следующие несколько миль. Но, когда смущение сошло на нет, во мне осталось желание, тот же самый инстинкт, который заставил меня позвать его. Желание встретить его взгляд. Желание соединиться с ним.

— Я хочу сэндвич, — сказала Карен, когда мы подъезжали к следующему маленькому городку. У нас был час до следующей остановки.

— Я — за.

Она свернула на обочину возле придорожного семейного ресторанчика. Магазин по соседству привлек мой взгляд. Божественная Дебби. Магазин женской одежды, явно чья-то обреченная мечта. Люди, живущие в этом округе, едва могли позволить себе поход в супермаркет — и уж тем более шопинг в бутике. Бьюсь об заклад, он не проживет и трех месяцев, но пока, он определенно является гордостью и радостью Дебби.

И прямо там, в витрине было красное платье.

— Я вернусь через минуту, — сказала я Карен. — Хочу кое-что посмотреть здесь.

— Хочешь, я закажу тебе еду?

— Конечно.

— Что?

— Удиви меня, — сказала я, не совсем слушая. Мои ноги несли меня к витрине и к красному платью.

Я не смогу одеть это в тюрьму — оно было до колен и с бретелью-петлей. Если Шонда сойдет с ума и пустит меня в общий зал, то произойдет бунт.

Я открыла дверь, и меня поприветствовала кантри-музыка и благословенный порыв кондиционера.

— Добрый день! — сказала пожилая женщина, возможно, Дебби, выходя из-за прилавка. Я была единственным покупателем. Могу поспорить, что я первая за все утро.

— Добрый.

— Я заметила, как вы смотрели на платье в витрине. — Шл*ха, добавила она в моих мыслях.

Я кивнула.

— Оно прекрасно, но мне нужно что-то более строгое, что можно надеть на работу. У вас есть что-то еще той же расцветки, может блузка? Подойдет с коротким рукавом, но без выреза.

Она показала мне несколько вариантов, но все было слишком летним, украшено бусинами или с вырезами, или слишком вызывающим.

Когда она ушла в подсобку, чтобы что-то проверить, я порылась в вешалках.

И нашла то, что искала.

Это был мягкий вязаный свитер в кремовых тонах с рукавами три четверти и с не слишком широким вырезом лодочка, из-за которого не будут выглядывать бретельки бюстгальтера. А посередине располагался огромный красный мак, яркий, словно мараскиновая вишня на ванильном мороженом.