Павел Кувшинов-Светлый - Весенний этюд в кошачьих тонах

Аля начала одеваться, дрожащими руками вытирая слёзы, она должна, быстрее, она может не успеть, надо бежать. Внезапно какая-то необъяснимая смесь тревоги и ужаса ледяным холодком пробежала по её спине. «Спасать!» — вдруг четко пронеслось в её голове среди прочего сумбура. Не разобрав, почему и от кого, но чётко поняв: Робочку, милого Робочку она должна бежать и спасать… Накинув шапку и куртку, не переобувшись, заплаканная Аля бросилась вниз по лестнице, спотыкаясь и теряя тапочки. Выбежав на улицу, она чуть не упала на замерзшей луже и ноги сами понесли её к робкиному дому…

Генка уже битый час сидел за рулём своего новенького Эр-Икс-Тристопятидесятого Лексуса, не выключая движок и нервно сжимая рулевое колесо. Он ждал Роба, который совсем скоро должен был появиться со стороны метро. Мажор был уверен, что, когда он на своём крутом внедорожнике пронесётся мимо этого «вконец обнаглевшего выскочки», едва не задев его, тот сразу поймёт, с кем имеет дело, обмочится от страха и сразу отстанет от Гельки, его, генкиной, Гельки.

Из-за поворота от метро показался стройный парень спортивного телосложения с осанкой танцора.

«Наконец-то», — обрадовался Генка и до пола вжал педаль газа.

Колеса свистнули на месте, и Лексус рванул в сторону идущего. Скорость уже была приличной, когда что-то пошло не так, как рассчитывал Генка и он резко ударил по тормозам. Машина вдруг неожиданно прыгнула на кочке, закрутилась на замёрзшем льду, и на излёте последнего витка мажор увидел перед собой глаза Роба, уже не успевающего увернуться от несущегося на него внедорожника. Несильный глухой удар. Генка оглянулся — на ребристой наледи неподвижно лежал Робка. Вокруг его головы красным нимбом медленно расползалось пятно крови. До смерти перепуганный Генка нервно вдавил в пол педаль газа и понёсся, куда глаза глядят.

…Аля бежала не останавливаясь, не чувствуя ног и дыхания. Уже когда девочка почти добежала до робкиного дома, она услышала пронзительный свист шин по асфальту и увидела несущийся на большой скорости джип. Машину вдруг как-то странно подбросило и закрутило. Аля услышала еле слышный глухой звук и увидела, как джип опять сорвался с места и понесся прочь. На льду кто-то лежал. У Алечки внутри будто что-то оборвалось. Она со всех ног бросилась к пострадавшему.

Уже подбегая, она узнала его!.. «Зачем, Господи?! За что это опять со мной?!» — вопль отчаяния пронёсся в её душе. «Нет, нельзя!» — скомандовала она себе, сжала зубы и губы и взяла себя в руки. Стараясь не предаваться панике, быстро опустилась на колени, аккуратно приподняла голову, нащупала рану и постаралась покрепче зажать её пальцами, свободной рукой достала телефон и набрала 112.

— Скорее! — Она назвала адрес — ДТП, сбит человек большая потеря крови, ударился головой… одну минуту… пока дышит, пульс слабый… Скорее, — уже взмолилась она.

— У Вас будут через две минуты, — прозвучало в трубке.

— Робочка, милый, не умирай, пожалуйста…

Вдалеке уже был слышен вой сирен «скорой». В голове Али всё ещё беспорядочно роились мысли, но её уже начало «отпускать» — она знала, что всё будет хорошо…

«Я успела… Я смогла… Я спасла… Я с тобой, милый…» — пронеслось в её голове, когда она уже в «скорой» бережно держала любимого за руку, пальцами ощущая слабый, но ровный ритм его пульса…

Робка открыл глаза… Всё вокруг было белым и мутным.

Он попробовал пошевелиться — в глазах потемнело. Голову пронзила ужасная головная боль…

«Если у вас ничего не болит, значит вы умерли», — вспомнил он.

— Болит, значит, жив, — пробормотал он и услышал голос Алечки:

— Он очнулся!.. Робочка, милый!.. Я люблю тебя, Робочка!..

Он сделал усилие над собой и снова открыл глаза. Сквозь туман начали вырисовываться родные лица: Аля… Мама… Гелька… Васька с тётей Валей…

Он закрыл глаза и улыбнулся — слава богу, он жив, всё хорошо, рядом все, кого он хотел видеть…

Он ещё раз попробовал открыть глаза, и над ним склонилось доброе лицо в обрамлении седых волос…

— Ну и напугал ты нас всех, пацан… — услышал он голос Аристарха.

«Вот теперь точно все здесь…» — удовлетворённо вздохнув, подумал он и, пытаясь улыбнуться, произнёс:

— Если бы я не собирался жить дальше, то сказал бы, что теперь можно умереть спокойно!

Все засмеялись.

— Шутит, значит, жить будет, — прокомментировал Аристарх Петрович.

— Робочка, любимый, я так счастлива, что ты наконец-то пришёл в себя. Теперь всё будет хорошо, я знаю! Я уверена! И я тебя теперь никому не отдам, даже не рассчитывай! — она улыбнулась сквозь слёзы радости. — И мне ещё так много надо тебе рассказать… — Казалось, она просто не могла сдержать слов и эмоций после «долгого молчания». Мысли бежали наперегонки с чувствами и, не обращая внимания на окружающих, она поспешила поведать своему милому Робочке, что пока тот «спал», его мама, знавшая об алином сердце ещё по тому самому разговору, настояла на обследовании у известного кардиолога на дорогущем оборудовании. И все результаты показали, что она совершенно здорова и ей даже очень полезны активные физические нагрузки, а провинциальные врачи просто опять предпочли перестраховаться. И что ледяная игла, засевшая в сердце после гибели Димки, растаяла, когда она встретила «своего Робочку». И что после того, как вырвала Робку из костлявых лап этой «бледной с косой», она окончательно поняла, что имя «Дима» — это лишь светлая память о погибшем друге детства, а не жизненный крест и не судьба. Ведь всё было не зря, у неё всё получилось, она смогла, оказавшись в нужное время в нужном месте, спасти самого дорогого ей на земле человека…