Павел Кувшинов-Светлый - Весенний этюд в кошачьих тонах

«Господи, какая же она всё-таки лапочка! — подумал наш Роберт, зачарованно глядя на Алечку, — всё-таки как прав бывает зараза-Васька в своих характеристиках».

— Ага, ты — сама скромность!

— Знаете ли, сэр! Скромность — одно из самых лучших моих качеств! Она укра-а-ашает! — и заяц, хлопая ушами, опять отправился в полёт. На этот раз лоб в лоб с ним столкнулся смеющийся Роб!

— Мстя была страшна! — хлопнув в ладоши, победоносно заключила Аля.

— Неуловимая мстительница? Не угадала! — Роб одним прыжком оказался около ликующей Али и «поймал» её в свои объятия.

— А классно у тебя! Есть где развернуться, — тихо сказала сдавшаяся в объятия Роба «победительница».

Он поцеловал её волосы и они потеряли ощущение времени…

— Эй! Здесь есть кто-нибудь? — в дверях стояла мама и смотрела на вот уже целый час недвижимую парочку посреди комнаты.

— Молодой человек, имей совесть! Тебе ещё провожать даму домой, а кому-то вроде ещё с утра на занятия. Да и мою работу ещё никто не отменял. Так, быстро вернулись на землю и вперёд! — скомандовала родительница.

— Жду тебя не позже, чем через полчаса! — шепнула она сыну уже в дверях. И добавила: — Будьте поосторожней, пожалуйста.

Роб пообещал исполнить всё в точности.

— Ты говорил, что у меня мировая тётка? Так вот, у тебя — супермировая мама! — сказала Аля, целуя Робку на прощание в щёчку.

И снова потекли учебно-трудовые будни с волшебно-праздничными вечерами встреч. Работу над алиными портретами группа уже заканчивала. В масле у Робки получилось нечто салонно-фундаментальное, как всегда выделяющееся из общего ряда. В отличие от чисто ученических работ других студентов в робкиной был намёк на раскрытие характера модели. То есть его хоть как-то можно было назвать портретом. Ну, ему-то конечно, было проще — модель он знал несколько лучше одногруппников. Но в то же время каждый раз убеждался, что ничегошеньки-то он о ней не знает…

Наши «друзья» радовались уже уверенно наступающей весне, первой капели, уже довольно длинному дню и всё более тёплому солнышку. Каждый вечер и половину воскресенья они были счастливы вместе. Лишь изредка на ясное личико Али набегали грустные тучки. Но Робка запасся терпением и ждал. Он знал, он просто ни капельки не сомневался в том, что наступит момент, когда Аля сама всё ему расскажет.

И однажды, совсем скоро, такой момент настал. Аля позвонила Робке сразу по окончании четвёртой пары и попросила его зайти за ней перед началом занятий подкурсов.

— Рисунок я закончила ещё вчера, — звучал в трубке волнительно-озабоченный, но решительный голос Алевтины, — а наброски покажу преподу перед занятиями. Мне очень надо тебя увидеть! Это очень важно!

— Я уже бегу! — прервал разговор Робка и устремился к Але, на ходу пытаясь понять причину её волнения.

Аля ещё показывала руководителю подкурсов свои домашние работы, и парню пришлось немного подождать. Он видел, как она слушала вполуха, что говорил педагог, с плохо скрываемым нетерпением ожидая скорейшего окончания его наставлений.

— Мне надо тебе что-то срочно рассказать! — начала девочка, когда «разбор полётов» был окончен.

— По тебе это видно, — на полном серьёзе заметил Роб, — впечатление такое, что если ты сейчас от этого «чего-то» не избавишься, то оно тебя на куски разорвёт.

Аля метнула было гневный взгляд на юношу, но видя, что тот не шутит, сразу остыла и умоляюще, почти жалобно посмотрела на него и попросила:

— Давай скорее пойдём куда-нибудь, где поменьше глаз и ушей…

И они пошли, точнее, почти побежали в ту креветочно-салатную кафешку и присели за тот же дальний столик у окошка. Робка заказал обоим сок и приготовился слушать.

— Помнишь, ты меня просил рассказать «краткую историю жизни Алечки»?

— Конечно! — улыбнулся Роб.

— Ну ты, конечно, извини, но я тебе и рассказала, как ты попросил — кратко, даже очень-очень кратенько, — она виновато посмотрела на парня.

Робка ответил Але ласково-снисходительным взглядом, как бы давая понять, что он всё прекрасно понимает и ничуть не обижается.

— Я хочу поделиться с тобой своей грустью. Это может быть даже больно! — она широко раскрыла на Роба свои синие глаза.

— Я давно жду этого и я готов! — юноша был абсолютно серьёзен.

— Тогда слушай! Я не знаю, помнишь ты или нет, но в самом конце девяностых по стране прокатилась чёрная волна страшных терактов. Один из их был у нас в Волгодонске. Я тогда только начинала учиться в пятом классе. Год этот был очень тяжёлым для меня во всех отношениях. Вернее, начинался-то он хорошо. Мы его очень весело встретили, устроив дома настоящий карнавал с гостями, Дедом Морозом и подарками. Рождество тоже прошло очень здорово. Мы с мамой, папой и соседскими ребятишками разучили несколько рождественских песенок-колядок и, ряженые и разукрашенные, ходили по нашей длинной девятиэтажке колядовать. Было смешно и прикольно. А ещё почему-то именно в тот год мой любимый папочка устроил для меня просто грандиозный по тем временам день рождения. Не знаю, чего ему это стоило, но всё проходило в кафе, с артистами в костюмах и фейерверком на улице, и я смогла пригласить весь класс. Последним хорошим событием в том году был вечер по поводу окончания начальной школы. Правда, он был немного грустным — я уходила в другую школу — но светлым. А потом пришло лето, возможно, самое плохое лето в моей жизни. Тем летом я потеряла друга… — глаза Али на мгновение остекленели, она закрыла их, тяжело вздохнула и, открыв, продолжила, — …и очень переживала по этому поводу. Мне тогда в руки попала толстая книга про всякие гороскопы, и я попыталась найти ответы на свои «почему» и «за что» в астрологии. Конечно, меня интересовала в основном, моя собственная персона. Но в одном месте я наткнулась на утверждение, что от даты рождения зависит судьба не только людей, но и всего-всего — машин, домов, мостов и даже целых городов. Почему-то меня заинтересовало именно последнее. Я абсолютно без задней мысли взяла дату рождения родного города и, немного помучившись, высчитала, что где-то в начале той осени город ожидало что-то типа «страшного потрясения». Я, конечно, сначала немного испугалась, а потом подумала, что в нашем тихом городке вряд ли может случиться что-то страшное. Успокоив себя таким образом, я убрала книгу подальше. Но, похоже, я сделала это поздно — я уже коснулась чего-то, чего касаться не следовало. Потому что где-то в середине лета меня буквально каждую ночь стали мучить кошмары. Я смутно помню то время и само содержание снов — память стирает плохое. Но некоторые видения очень глубоко засели в памяти. Страшный грохот, падающий дом, пылающий искорёженный грузовик, рыдающий отец, мать с искажённым лицом и испуганная белая кошка. Я не высыпалась, ходила с синяками под глазами и плохо соображала. Иногда мне становилось очень грустно, потом просто тоскливо, из глаз сами собой лились слёзы, к горлу подкатывал ком, и у меня начиналась настоящая истерика. Я подолгу не могла успокоиться. Мать таскала меня по врачам, меня поставили на учёт к детскому психиатру, но положить меня в «дурку» родители не дали. А я всё ревела и просила их уехать из города, крича, что всё будет плохо и мне страшно. Родители по совету врача переменить обстановку хотели отправить меня к бабушке, но я вцепилась в маму и закричала, что без них я никуда не поеду. Мать только развела руками. Она уже не знала, что и делать. А надо было всего лишь уехать, хотя бы на время… — по щеке рассказчицы стеклянным шариком пробежала большая слеза. — Ну почему, если ты ещё маленький, тебя никто не воспринимает всерьёз?… Потом началась школа, учиться мне всегда нравилось, я постепенно вошла в колею, даже стала привыкать к кошмарам. У меня был эдакий свой карманный ночной ужастик. — Аля грустно улыбнулась и посмотрела пустыми глазами куда-то сквозь Роба. — А однажды утром, проснувшись почему-то на час раньше обычного, я встала и пошла к балконной двери. И вдруг раздался тот страшный грохот, который я уже не раз слышала во сне! От взрывной волны балконная дверь резко со стуком открылась. Но мне уже не было страшно. Я как будто ждала этого и была готова. В комнату вбежала мама. На лице её был ужас! Кошмары продолжали сбываться. Взрыв был примерно в двух километрах от нашего дома… Мальчишки и девчонки бегали смотреть… Я никуда не пошла. Я уже знала, что там!.. Позже в новостях показали уже до боли знакомую по снам картинку с места происшествия. С того дня мои ночные кошмары прекратились. Но начались кошмары наяву. Отец, мой добрый любимый папочка, участвовал в спасательных работах и ликвидации последствий взрыва. В тот вечер он, никогда раньше не злоупотреблявший спиртным, выпил один почти целую бутылку водки. Он сидел на кухне и плакал навзрыд…