Олег Рой: Ловушка для вершителя судьбы

Но, конечно, самым трудным по-прежнему оставалась работа. Чтобы преодолеть постоянную лень Алексея и вновь пережить восхитительные мгновения творческого полета, мне приходилось идти на всевозможные уловки вроде снов, в которых Леша видел целые сюжеты будущих произведений, или исполнения в жизни того, что ему случалось описать в своих книгах. Это было трудно, я лез вон из перьев. Но ради наслаждения, которое дарило творчество, был готов на все. И чувствовал себя счастливым. Во всяком случае, до того, последнего, страшного периода в жизни Писателя, когда рыжеволосая Рита все-таки ушла от него и у Алексея началась тяжелейшая хандра.

Я перепробовал все средства, которые хоть как-то могли ему помочь, и, видя их бесполезность, уже готов был впасть в отчаяние. Поэтому можете представить, каково же было мое удивление, когда однажды я обнаружил Алексея с блокнотом в руках! Мой подопечный создавал новое произведение, впервые после долгих месяцев творческого застоя. Это было огромной радостью для меня, лучшим из возможных подарков Небес. Я опрометчиво поклялся, что обязательно исполню то, что будет написано на этом листе. Торопливо прочел – и призадумался.

Моему подопечному захотелось прежнего счастья. Он мечтал увидеть свою семью, всех вместе и сразу. Исполнить такое было трудно, точнее, даже невозможно. В один миг собрать под одной крышей столько людей, которые к тому же живут в разных странах, – это ж сколько надо хлопотать, со сколькими ангелами-хранителями договориться! Мне пришла в голову идея пойти на небольшую хитрость: задурманить Алексею голову, навеять мираж, сон наяву – такой сладкий, такой пьянящий… Я все продумал до мелочей, до отдельных фраз и слов. Эта сцена, поверьте, была самой лучшей из тех, что я когда-либо сочинял. Даже более удачной, чем мнимая встреча братоубийцы Матиаса с Лукасом. Я очень старался, чтобы все то, что Писатель утром доверил бумаге, исполнилось в полной мере, чтобы он получил заряд счастья, вернулся к нормальной жизни… Но не заметил только одного. Последней фразы в конце белого листа, исписанного красивыми буквами, над которыми, как откос скалистого берега, нависало заглавие «Одиночество».

Ах, если бы я тогда обратил внимание на эту последнюю фразу, написанную моим подопечным не так крупно, как весь остальной текст!

«Я так рад, что готов просто умереть от счастья».

Если бы… Но я ее не заметил.

Ну а дальше… На Небесах, куда меня вызвали сразу после того, как душа Алексея покинула бренное тело, спросили, как такое могло произойти, почему я не уследил за подопечным, не уберег его от преждевременной смерти? Что я мог ответить в свое оправдание? Пришлось сообщить всю правду, скрывать что-либо было уже бесполезно. Я начал рассказывать о том, как воплощал в жизнь все описанное Алексеем, но архангел перебил меня:

– Разве твой подопечный был писателем? Очень странно. В Книге Судеб записано, что у него дар торговца, что он любит машины и отлично разбирается в них. На роду ему предначертано владеть автомобильной фирмой и успешно вести дела. Вот… – Архангел провел пальцем по строкам Книги, лежащей перед ним:

– «Удачливый предприниматель, прекрасный специалист, владелец автомобильных магазинов. Хороший семьянин, дети, внуки, правнуки, проживет долгую жизнь, покинув Землю в девяносто два года…»

– Здесь какая-то ошибка, – совсем растерялся я.

– В Книге Судеб не бывает ошибок! – прозвучал строгий ответ.

Я поднял взгляд на архангела, увидел в его руках свиток с надорванным уголком и чуть было не крикнул: «Да вот же уголок!» – но вовремя опомнился.

В тот момент я все понял. Ведь свитков с надорванными уголками в тот далекий день было два! И я ошибся, приняв этот свиток за свой. А моим-то как раз был другой… Потом, по моей просьбе, Иволга узнала, чье имя было написано на втором свитке. И я почти не удивился, узнав, что это была судьба Бориса, лучшего друга Алексея. Сколько раз я, беседуя с его хранительницей, доказывал, что Боре никак не может быть уготовлена судьба писателя – не бывает так, чтобы два гения родились в соседних домах, да еще с разницей всего в две недели! И, похоже, сумел ее убедить…

Только сейчас я понял весь ужас совершенной мной ошибки. Я так привык считать своего подопечного лентяем – носителем очередного смертного греха, – что ни разу не задумался об истинной причине его нежелания творить. Думал, что спасаю его душу – а на самом деле искалечил всю его жизнь и загубил свою собственную судьбу. И при этом переломал, да, именно переломал судьбы многих людей, которым довелось быть рядом с ним…