Алиса Шер - Я была женой Нагиева

Со сцены это смотрится не менее страшно. Декорации находятся прямо под ногами, и шансов для артиста споткнуться и упасть — превеликое множество. И главное — никаких заграждений, свободный доступ.

Помню, на концерте Аллы Борисовны в «Октябрьском» я впервые столкнулась с другими правилами игры. Никто не смел выйти на сцену, даже чтобы подарить цветы. Мне показалось это отвратительным. Люди, пришедшие с огромными букетами роз, натыкались на заграждение и оставляли цветы внизу. Но теперь-то я понимаю, как была предусмотрительна администрация.

Это действительно страшно. Безумная волна неотвратимо катится на уставшее тело, и если успеет захлестнуть, артист обречен. Дима в целях безопасности паркует машину внутри сцены и выезжает через черный ход. И даже тогда толпа озверевших девиц несется вслед за уезжающим «Мерседесом».

Я не против поклонниц вообще. Нет, это святые люди, приносящие артисту чувство морального удовлетворения, осознание его собственного таланта и, что нередко случается, даже некоторую материальную пользу.

Да-да, есть у Димы и такая поклонница — он зовет ее Катя-Дед Мороз. Милая девушка, очень симпатичная, и ничего агрессивного в ней нет. На протяжении нескольких лет она ездит за Нагиевым повсюду, сопровождает на съемках и гастролях, присутствует на концертах и выступлениях. Есть время — почему бы нет. Обычная дочка богатых родителей.

Оригинальным же в Кате является ее страсть делать Диме подарки. Каждый раз в ее руке оказывается очередной сюрприз: это может быть малюсенькая коробочка, скрывающая перстень с бриллиантами, а может — огромный пакет с неимоверной шубой.

Но, с другой стороны, совершенно непонятно, чего таким образом можно добиться. Да, ты видел актера на близком расстоянии. Может быть, даже говорил с ним. Но как это влияет на твою жизнь? Зачем?

Ответа на этот вопрос ни одна поклонница, я думаю, дать не может.

Интересный эпизод рассказывал Максим Леонидов — у него я брала интервью еще во времена своей работы на радиостанции «Модерн». Максим рассказывал о девушке, днем и ночью сидевшей у него на лестнице. Конечно, он не был уверен, что она сидела там постоянно, но каждый раз, когда певец выходил из дома, на подоконнике неизменно присутствовала ее хрупкая фигурка.

Максим как человек интеллигентный вежливо проходил мимо. Неделю проходил, месяц, два… Не выдержал. Подошел и спрашивает:

— А что ты здесь сидишь?

Она же, посмотрев ему в глаза, искренне ответила:

— Не знаю.

Вот именно: они сами не знают, зачем все это делают. Острое помешательство. Одна моя приятельница, бывшая поклонница Виктора Цоя, жила на кладбище, где его похоронили. Сейчас эта женщина преуспевающая бизнес-вумен, и когда она вспоминает об этом факте своей биографии, ничего кроме удивления он в ней не вызывает. «Ну не знаю я, для чего», — говорит она обычно, понимая, что мотивы своих поступков объяснить не может.

Исследования показали — это проходит. По крайней мере у нормального человека. То есть я допускаю, что в 15–17 лет писать трогательные письма своему кумиру — это нормально. И сидеть на съемках «Осторожно, Модерн!» в течение четырех суток — тоже. Чаще всего потоки восторженных писем от одной девушки рано или поздно прекращаются, потому что реальная жизнь с ее реальными персонажами, несомненно, более привлекательна.

Но ведь встречаются люди, и в более зрелом возрасте совершающие поступки, достойные подростков, люди, зацикливающиеся на своей идее и преследующие ускользающую фантазию годами. Иногда такой психопатический припадок длится десятилетиями.

Очень близко этот феномен я наблюдала в молодости, в годы своей работы в Ленконцерте. Там располагался, например, целый клан поклонниц Леонтьева. Гримеры, официантки и прочие зашифрованные личности жили одной мечтой — хоть иногда видеть своего любимца. Они клали на это жизнь в самом прямом смысле этого выражения.

Какую цель они преследовали, я так и не поняла. Видимо, все-таки рано или поздно стать его женой. Убедиться в своих догадках мне пришлось, когда одна девушка, узнав о том, что в паспорте Леонтьева появилась печать о браке, распахнула окно и в сомнамбулическом состоянии попыталась из него выброситься. С подоконника ее, конечно, сняли. Но вернуть девушке несколько лет жизни не смог бы уже никто.

Или вот еще отдельная статья учебника психиатрии — эпистолярный жанр, практикуемый в основном девушками из отдаленных от центра уголков России.