Дарья Грацевич - Недотроги

На челе лета этого года стояла печать небывалости. Как будто простертая длань вырывала его из обычного круговорота и закидывала за горизонты безызвестности.

Это чувствовалось по небывалым зимним морозам, которых южная столица Казахстана не видела с 1964 года. Это чувствовалось по слишком ранней весне, так неосторожно раскрывшей цветение деревьев под хлопья тяжелого снега. Это чувствовалось и по беспощадной, прозрачно-раскаленной жаре столь ласкового доселе мая.

Год мыши. Високосный год. Он должен был стать переломным для части человечества, и он стал таковым. В лице Алексея и Анны, в лице нас.

Спальня, утро. Видна только часть кровати, белоснежное постельное белье.

Загорелая женская рука медленно скользит по одеялу, как будто что-то ищет. Она натыкается на бледную мужскую руку. Мужская рука чуть-чуть отодвигается, чтобы не соприкасаться. Женская рука ползет дальше, аккуратно обогнув мужскую руку, взбирается на тело, скользит вверх, добирается до груди, отгибает уголок одеяла и проворно ныряет внутрь. Мужская рука сразу же накрывает ее поверх одеяла. Пауза. Женская рука осторожно под одеялом продолжает свой путь вниз, как бы спрашивая — можно? Мужская рука вместе с ней пару секунд опускается вниз, но потом резко останавливает ее.

Мужская рука вынимает женскую руку из-под одеяла, кладет сверху. И отодвигается слегка в сторону.

Спальня, утро. Спальня выдержана в пастельных тонах, дорогая светлая мебель, на полу пушистый ковер. С обеих сторон кровати аккуратно стоят тапочки: с одной стороны — голубые мужские; с другой стороны — розовые женские, на стене — огромный плазменный телевизор. На экране — ни пылинки. В той же белоснежной постели, что и в предыдущей сцене, лежат Олег и Ира. Им обоим около тридцати. Они только проснулись. Ира — ухоженная, с ровным загаром, выглядит хорошо даже спросонья. Ира приподнимается, подпирает голову рукой, требовательно смотрит на профиль Олега. Олег выглядит плохо, бледный, усталый. Он трет глаза и старается не замечать взгляда Иры. Она прижимается к нему под одеялом.

Ира:Давай, а?

Олег:Не сегодня, малыш.

Ира:Почему?

Олег:Мне на работу.

Ира:Время есть. Если бы я тебя не разбудила, ты бы еще полчаса спал.

Олег:Ну и нечего было меня будить.

Олег переворачивается на бок, берет с тумбочки свой мобильный, смотрит на часы на экране. Ира прижимается к нему сзади, игриво ведет пальчиком по спине.

Ира:Вчера тоже ничего не было.

Олег:Я устал.

Ира:А я сама все сделаю!

Ира приподнимается и с неожиданной силой одним движением переворачивает Олега обратно на спину. Она быстро садится сверху и начинает спускаться вниз, попутно отодвигая одеяло. Олегу приходится схватить ее голову обеими руками.

Олег:Не надо.

Ира смотрит на него снизу вверх, не убирая руки Олега.

Ира:Почему?

Олег:Мне, правда, на работу пора.

Олег начинает вставать, Ира безвольно сваливается с него, утыкается лицом в одеяло. Олег встает, уходит из кадра. Ира поворачивает голову. Крупно: на тумбочке возле кровати лежит мобильный Олега. Ира протягивает к нему руку, но мобильный тут же накрывает рука Олега.

Олег (с упреком): Я так и знал…

Олег уносит мобильный с собой, выходит из комнаты. Ира кидает ему вслед подушку.

Кухня выглядит довольно безликой — все на своих местах, но в обстановке не чувствуется души. Все предметы подобраны по функциональному признаку. Олег в домашнем халате сидит за столом, зевает. Раздраженная Ира с неодобрительным стуком ставит перед ним тарелку с бутербродом, кладет очищенное яйцо, рядом ставит стакан с красной жидкостью. Олег берет стакан, подозрительно принюхивается.

Олег:Это еще что за хрень?

Ира:Морковный сок с медом. Говорят, это полезно.

Олег:Полезно для чего?

Ира:Ну… Чтобы мужчины просыпались на полчаса раньше.

Олег со стуком ставит стакан на стол.

Олег:Ты на что намекаешь?

Ира (невинно): Ни на что.