Джули Коэн - Второй шанс

– Так кто из вас собирался спрыгнуть? – непринужденно спросил он.

– Не ваше дело, – ответила Хонор.

В «скорой» она сидела возле Лидии и Джо. И держала Лидию за руку здоровой рукой. Все молчали.

Для Хонор происшедшее было смешением звуков. Она слышала, как Лидия согласилась не прыгать, когда подошел поезд. Она не видела, как Джо соскользнула, но каким-то образом почувствовала это – то ли по вибрациям моста, то ли потому, что Лидия вдруг покачнулась. Обхватив внучку руками, Хонор чувствовала, как она сопротивляется, ощущала ее тяжелое дыхание. Она слышала, как сзади подъезжают машины, крики полицейских и парамедиков.

Боковым зрением она видела поезд – полосу из черного и солнечно-желтого, неуклонно двигающуюся вперед.

В больнице Лидию практически сразу увели, и Джо пошла с ней. У Хонор в кармане что-то запиликало и зажужжало, и она достала телефон Джо, который оставался там с тех пор, как она позвонила спасателям.

– Извините, – обратилась она к мужчине, сидящему рядом в комнате ожидания, у которого, кажется, была перемотана голова, – вы видите, от кого сообщение?

Он взял телефон.

– От Маркуса. Сообщений несколько. Прочитать вам?

– Нет. Не могли бы вы найти номер Ричарда? И позвонить ему?

Мужчина несколько раз провел по экрану и вернул ей телефон.

Ричард взял трубку на десятом гудке.

– Джо? – удивился он. – Я немного занят. Что случилось?

– Это не Джо. Это Хонор Левинсон.

– Хонор… – Ричард всегда ее недолюбливал, а теперь, наверное, еще сильнее, если невеста передала ему ее слова. Но Хонор было все равно.

– Тебе придется освободиться от того, чем ты сейчас занят, потому что ты должен забрать своих детей из садика.

– Что? Почему? Джо их сегодня забирает.

– С Джо произошел несчастный случай. Она в порядке, но ей нужно, чтобы ты выполнил свои родительские обязанности.

«Хоть раз», – мысленно добавила она.

– Несчастный случай? Что случилось? Где она?

– В больнице. Она не задержится здесь надолго. Но дети в садике только до обеда. Тебе нужно их забрать и отвезти к себе домой. Они в садике «Медвежонок».

– Но я…

Хонор не ответила. Ричард, похоже, даже по телефону почувствовал, как она нахмурилась, потому что, когда снова заговорил, его голос звучал растерянно, а не обиженно.

– Где этот садик?

– Ты их отец, у тебя есть Google, вот и разберись, – отрезала Хонор и положила трубку.

Медсестра проводила ее к узкой койке, отделенной занавеской. Хонор приняла болеутоляющие.

– Скорее всего, рука сломана, – сказала медсестра жизнерадостным голосом, – но, может, и просто вывих.

– Сломана, – ответила Хонор. – Я слышала. К тому же у меня остеопороз.

– А еще у вас ВМД?

– ВМД?

– Возрастная макулярная дистрофия? Потеря зрения, особенно посередине? У моей мамы тоже – она смотрит сбоку, как и вы. Мой брат – окулист. Вы же знаете, что это можно замедлить? Это необратимо, но существует много способов улучшить ситуацию. Тут где-то есть листовка. Я поищу для вас.

– Спасибо, – сказала Хонор. – Вы очень наблюдательны.

– Мама считает, что у нее усилились слух и обоняние. Я готова поклясться, что теперь, когда она начала терять зрение, у нее появилось шестое чувство. Она звонит мне каждый раз, когда у меня плохой день. Как будто знает.

– Я не верю в шестое чувство.

– Может, тогда это просто материнское чувство. Отдохните, доктор Левинсон, а я пока найду кого-то, кто отведет вас на рентген.

Хонор положила голову на покрытую простыней подушку и закрыла глаза. В темноте она видела Стивена – так же четко, как когда он был жив.

– Мы спасли ее, – прошептала она ему.

И хоть Хонор не верила в шестое чувство, она видела, как он кивает. Видела, как он улыбается.

Джо сидела на стуле в коридоре, держа в руках пластиковую чашку с чаем, который ей не хотелось пить. Плечо пульсировало, все тело, несмотря на принятое болеутоляющее, болело. В кабинете кто-то из Службы психического здоровья детей и подростков разговаривал с Лидией. Джо попросили подождать за дверью или сходить за чаем в буфет. И хотя Джо понимала, что это сделано для того, чтобы присутствие родственников не мешало обсуждать определенные темы, это заставило ее прочувствовать серьезность всего, что произошло. Во время волнения, выброса адреналина, когда она пыталась спасти Лидию, и потом, когда ее саму спасали, ей удалось забыть, что этот кризис случился не за пару дней. Шли месяцы – годы! – пока Лидия страдала, а ее мать смотрела на это сквозь пальцы.