Кристофер Харт - Спаси меня

Я вынужден рассказать о случившейся катастрофе. Кажется, она порядком разочарована.

— О, это неизбежно. Боюсь, рано или поздно такое случается со всеми. — Мы снова кружимся в танце, и она продолжает: — Через пару недель уезжаю на Ближний Восток.

— Счастливица.

— Не на отдых, а по делам. Ты не поверишь, сколько в Дамаске английских акварелей девятнадцатого века.

— Много?

— Хотя возникла небольшая проблемка. Давина, моя главная помощница по галерее, ушла в декрет, глупышка. Не знаю, заинтересуешься ли ты… Да я и не навсегда тебя зову… Деньги хорошие.

Ассистент в художественной галерее Пимлико — похоже, мне предлагают работу.

— И, кстати, дорогой, — добавляет она, склонившись к моему уху, — на этой должности гораздо меньше шансов подцепить гонорею.

— О чем болтали? — интересуется Клайв, отирая лоб пунцовым платком.

— О деле, — отвечаю я. — Исключительно о деле.

Новый танец — новый разговор.

— Ну а с личной жизнью как? — спрашивает Оливия.

— Эх, — вздыхаю. — Опять я не у дел.

— И не говори, — продолжает она. — Девушка в зеленом?

— Откуда вы…

— Ты с нее глаз не сводишь.

— С нее все не сводят глаз.

— Да. Но только когда на нее смотришь ты, у тебя лицо становится таким же зеленым, как ее платье. Будто тебя вот-вот стошнит.

— Спасибо, — отвечаю я, улыбаясь сам не зная чему. — Как бы там ни было, а она занята.

— Они с Майлзом счастливы?

— Боюсь, безумно. — Прокручиваю Оливию под своей правой рукой совсем не в такт музыке, но с таким залихватским жаром, какой, на мой взгляд, вполне оправдывает подобный маневр. — Как и Амрита с вашим Третьим.

— Амрита, — смакует новое имя партнерша по танцу. — Очаровательная девочка. Такое чудо. — Она обводит глазами комнату. — Скорее бы он уже появился, наш Великий Магистр Лиги Защитников Альбиона. То-то у него будет лицо!

Еще два танца — с Кэт и Амритой, а потом с девушкой, у которой платье цвета моего лица.

— Уф, — говорю я, прокручивая Бет вокруг себя, — что-то здесь жарковато. Да и ты, я смотрю, разгорячилась. Почему не снимаешь перчатки? Боишься, все увидят, что под ними?

Она бросает на меня ненавидящий взгляд и злобно огрызается:

— Не считай себя всезнайкой, Своллоу.

— Больше нечего ответить? Я знаю гораздо больше, чем ты думаешь.

— Вот как? Ну и что скажешь новенького?

Кидаю взгляд на балкон: Майлз уже ушел. Бет вот-вот снова начнет мне выговаривать, а поскольку лучшая защита — нападение, бросаюсь в бой первым:

— Скажу, что лучший способ обезоружить собеседника — это поцелуй. — И в полуобороте целую ее в губы. — И еще скажу, что люблю тебя.

— Сейчас не место и не время, — говорит она и, замерев на месте, отстраняется. — Ты понятия не имеешь, чем для меня может обернуться твоя выходка.

Потом я танцую с очень высокой и худой Вероникой (нос веретеном), а после, чувствуя, что пора немного охладиться, удаляюсь в библиотеку.

Там натыкаюсь на какого-то юнца со свиным рыльцем, который втихомолку угощается прекраснейшими «Монте-Кристо», расправившись уже с целой коробкой. Он поднимает глаза, видит меня и с тупой ухмылкой гнусавит:

— А я… э-э… пришел вот посмотреть, что тут интересненького!

Я холодно его созерцаю и спрашиваю:

— Вам известно, кто я такой?

Он перепуганно вскакивает, захлопывает сигарную коробку и неуклюже шаркает к двери, точно какой-нибудь краб, не забыв зажать в своем свином кулачке с полдюжины чудесных сигар.

Поздравив себя с первым успехом на поприще аристократического лицедейства, я начинаю неторопливо расхаживать по библиотеке, воображая, будто прогуливаюсь по собственным владениям.

Большинство полок заставлены подшивками «Филд» [48] «Филд» — ежемесячный иллюстрированный журнал; печатает материалы о сельской жизни, хозяйстве, садоводстве, охоте и рыбной ловле. , «Блэквудз мэгэзин», «Эдинбург ревью», «Джентльменз Куотерли». Есть здесь и старинные книги, которые, похоже, никто не трогал (и не смахивал пыль) уже десятки лет. Только они стоят на самых нижних стеллажах в углу, куда проникает мало света, поэтому я присаживаюсь на корточки и исчезаю за диваном. Интересно, кто-нибудь заметит, если я на пару дюймов сдвину корешки?

Только я опустился на корточки — дверь открывается, и входят какие-то люди. Видеть я их не вижу, а вот слышно неплохо: будто целующаяся пара. Кто бы это мог быть? Похоже, наклевывается что-то интересненькое.

Причем милуются ребята отчаянно. Слов не разобрать — одни звериные рыки, вздохи и ни на что не похожие восклицания. Того и гляди рухнут на диван и, засучив рукава, примутся за дело. А я сижу здесь, зажатый между стеллажами и спинкой, как лимон или, еще хуже, как Хью Грант в фильме «Четыре свадьбы и одни похороны». Сейчас раздастся оглушительный стук, и Саймон Кэллоу рухнет замертво от сердечного приступа.