Иэн Бэнкс - «Империя!», или Крутые подступы к Гарбадейлу

Переступив порог столовой, Олбан и Филдинг как по команде уставились на это новшество.

— Чтобы не бегать взад-вперед, — объяснила бабка Берил.

Старушки переоделись в допотопные вечерние туалеты — шелковые платья с длинным рукавом и глухим воротом — и по случаю приезда гостей открыли затхлую столовую, хотя молодые люди не прихватили с собой подобающей одежды. Филдинг, правда, надел темно-серый деловой костюм, а Олбан довольствовался свежей, хотя и неглаженой белой рубашкой, заправленной в относительно недавно выстиранные джинсы.

Кушанья, заказанные в китайском ресторанчике, доставил приветливый юноша по имени Синь, который по-свойски держался с Берил и Дорис. Сервировка стола по уровню намного превосходила китайские закуски в пластиковых контейнерах, но бабки признались, что выложили не самые лучшие приборы (ведь продаваемая на вынос еда зачастую содержит пищевые добавки, которые разъедают качественное серебро); в старом чулане, служившем винным погребом, Филдинг сам выбрал шампанское и вина — все отменного качества, кроме небезупречно закупоренной бутылки «La Mission Haut-Brion» урожая тысяча девятьсот пятидесятого года.

— Итак, Филдинг, — начала бабка Дорис, обращаясь к Олбану.

— Это Олбан, милая моя, — проинформировала ее Берил.

Бросив взгляд на Олбана, Берил только покачала головой. Филдинга в тот момент даже не было в комнате.

— Разумеется. — Дорис нетерпеливо отмахнулась.

Телосложением она была покрепче сестры — примерно как воробей против пеночки, но выглядела хлипкой, если не сказать дряхлой по сравнению с жилистой, сухощавой Берил. На голове у Дорис красовалась почти такая же шляпка, как у сестры, только с алыми перьями, а парик она выбрала белокуро-платиновый. Очки в суровой роговой оправе делали ее похожей, как она сама сказала, на Эдну Эверидж. 16 16 Эдна Эверидж — комедийный телевизионный персонаж в исполнении австралийского актера Барри Хамфриса.

— Ну, Олбан, — продолжила она, — как ты поживаешь?

— Не лучше и не хуже, чем пятнадцать минут назад, когда ты, милая моя, в сотый раз задавала тот же вопрос, — ледяным тоном произнесла Берил.

— В самом деле? — Дорис поморгала за стеклами очков. — И что ты мне ответил, мальчик мой?

— Я ответил: спасибо, хорошо, — улыбнулся Олбан.

— Вот и славно, — сказала Дорис. — Повторенье — мать ученья, верно? Теперь-то уж точно запомню. Ха!

— Будем надеяться, — сказала Берил.

— Я что хочу спросить, — Дорис вдруг стала серьезной. — У нас еще остался персиковый шнапс?

— Вот, пожалуйста.

Олбан взялся за бутылку. Бабка Дорис умиротворенно ворковала, наблюдая, как струйка спиртного льется в ее бокал размером более ликерной рюмки, но менее стакана для хереса.

— Как я понимаю, — заговорила она, дождавшись, когда бокал наполнится почти до краев, — тебе дали отставку… эта… как ее…

— Отставку? — переспросил Олбан.

— Ну, ты знаешь, от ворот поворот… эта… — Она пошевелила тонкими, узловатыми пальцами. — Твоя… как ее… вылетело из головы…

— А, понимаю. Но у меня сейчас никого нет, Дорис. — Он с улыбкой поднял свой бокал. — Во всяком случае, ничего серьезного.

— А эта математичка? — вмешалась Берил. — Верушка. Милейшее создание.

— Согласен. Только она сама по себе, а я сам по себе.

— Правда? — Берил выразила искреннее удивление.

— Чистая правда. Мы еще в поиске.

Дорис поцокала языком.

— Такой видный парень. Девчонки небось штабелями к ногам падают. Подтверди, Берил.

— Подтверждаю, — сказала Берил.

Слегка нависнув над столом, Дорис понизила голос.

— Не пора ли прибиться к берегу? — подмигнула она.

— Для начала нужно нащупать твердую почву, — ответил в тон ей Олбан.

— «Нащупать»? — Дорис пришла в легкое замешательство и повернулась к Берил. — Что за грязный намек?

Оставив ее вопрос без внимания, Берил придвинулась поближе к Олбану.

— И постараться там не наследить, верно? — прыснула она.

— Уж не голубой ли ты, мальчик мой? — полюбопытствовала Дорис.

— Дорис, скажешь тоже! — возмутилась Берил.

— Вы с Филдингом, случайно, не того?.. — не унималась Дорис, совершенно сбитая с толку.

— Нет, Дорис, уверяю, ни он, ни я не имеем ни малейшего отношения к педикам.

— Ладно, — нахмурилась Дорис. — Но если что — мы вас в одну комнату поселим.

Олбан рассмеялся.

— В одном-единственном случае Филдинг может оказаться в моей постели: если Борис совершит очередной побег.

— Как ты сказал? — Дорис не на шутку встревожилась. — Борис опять?..