Артур Хейли - Окончательный диагноз

– Два светила медицинской науки! Один говорит – да, другой – нет. – Он посмотрел на Коулмена. В голосе его не было ни прежней иронии, ни враждебности. – Итак, мой юный друг патологоанатом, доктор Люси Грэйнджер ждет нашего ответа. Она должна получить его сегодня же. И ответ должен быть окончательным. Как вам нравится, подобно судьбе, брать в свои руки жизнь человека, а? – спросил он с невеселой улыбкой.

На перекрестке главной улицы и улицы Свободы дежурный полицейский уже за несколько кварталов услышал вой сирены. Взмахом палочки он тут же остановил движение, и, когда появилась “скорая помощь”, перекресток был пуст, и машина беспрепятственно проследовала дальше. Пешеходы с испугом и любопытством провожали ее взглядом.

Элизабет Александер лишь смутно сознавала, что происходит вокруг. Жестокая боль отпускала ее лишь на секунду, чтобы обрушиться с новой силой, жечь и терзать ее тело. Она судорожно вцепилась в чью-то протянутую руку, чье-то лицо с жесткой короткой бородкой заботливо склонилось над ней, и голос успокаивающе произнес:

– Держитесь за меня, вам будет легче.

На мгновение Элизабет показалось, что это ее отец, но ведь отца нет, он давно умер. Когда боль немного отпустила ее, она увидела немолодого санитара и поняла, что с бешеной скоростью мчится в машине по улицам города. И тогда весь ужас свершившегося оглушил ее.

– Мой ребенок! О Боже, не дайте ему погибнуть. Нет, нет!..

В родильном отделении больницы Трех Графств доктор Дорнбергер готовился к приему роженицы. Когда старшая сестра показала ему анализ крови, только что полученный из лаборатории, старый акушер, взглянув на него, облегченно вздохнул:

– Наконец-то. Кровь резус-отрицательная. Ну что ж, хотя бы здесь можно не опасаться осложнений. Вы приготовили инкубатор?

– Да, доктор. Все готово.

В это время носилки с Элизабет Александер уже проносили по шумному коридору первого этажа к лифту.

Быстрота, спокойствие и привычная четкость действий персонала невольно успокоили Элизабет. Хотя боли не утихали, она уже почти привыкла к ним, и состояние страха и отчаяния не было таким сильным, как в первые минуты. Она понимала, что роды начались, и смирилась с неизбежным. Еще немного, и она увидит доктора Дорнбергера.

Доктор Пирсон все еще не выпускал из рук телеграмм, словно не верил тому, что в них написано.

– Злокачественная. Доброкачественная. И оба уверены в своей правоте. А мы? Мы снова там, где были, – наконец промолвил он, кладя телеграммы на стол.

– Нет, – тихо сказал Коулмен. – Мы потеряли два дня.

– Да, да! – воскликнул доктор Пирсон, в сердцах ударив кулаком по ладони. – Я и без вас это прекрасно знаю. – В голосе его была несвойственная ему растерянность. – Если опухоль злокачественная, необходимо срочно оперировать, иначе будет поздно. – Он повернулся и в упор посмотрел на Коулмена. – Больной всего девятнадцать лет, вы понимаете? Если бы ей было пятьдесят! Но в девятнадцать лет остаться без ноги!

Несмотря на отсутствие особой симпатии к доктору Пирсону и свою почти полную уверенность в том, что опухоль доброкачественная, Коулмен проникся к нему сочувствием. В этой нелегкой ситуации вся ответственность за окончательный диагноз ложилась на старого патологоанатома.

– Надо иметь мужество, чтобы в таком сложном случае взять на себя ответственность… – нерешительно начал было он, чтобы успокоить старого врача, но это было подобно зажженной спичке, брошенной в бак с бензином. Пирсон буквально взвился.

– Мне не нужны избитые, ничего не значащие фразы! Брать ответственность! А что я делаю все эти тридцать лет? В эту минуту зазвонил телефон.

– Да? – схватив трубку, резко сказал Пирсон, а затем лицо его смягчилось. – Люси, пожалуй, вам следует спуститься к нам. Я вас жду. – Положив трубку, не глядя на Коулмена, он сказал:

– Сейчас сюда придет доктор Люси Грэйнджер. Если хотите, можете остаться.

Словно не слыша этих слов, Коулмен вдруг медленно произнес, как бы повторяя вслух свои мысли:

– Пожалуй, есть еще один выход… Пирсон резко вскинул голову.

– Что?

– Рентгеновский снимок был сделан две недели назад. – Коулмен говорил все так же медленно, как бы размышляя вслух. – Если опухоль злокачественная и она растет, новый снимок покажет изменения…

Пирсон без слов взял трубку и тут же попросил соединить его с доктором Беллом, рентгенологом. Затем посмотрел на Коулмена острым, оценивающим взглядом и одобрительно произнес: