Айрис Мердок - Дилемма Джексона

Джексон сел и закрыл глаза. Оуэн расплатился с шофером, вернулся и закрыл дверь.

— А теперь вставайте, пойдемте в гостиную, посидим, и вы мне все расскажете. Обопритесь на мою руку.

Джексон оперся. Он действительно собирался только оставить вещи у Оуэна, но не смог устоять перед предложением посидеть: слабость одолевала его, он чувствовал, что в любой момент может свалиться и заснуть. В гостиной они остановились друг против друга, Джексон ухватился за край мраморной каминной полки.

— Вы выглядите смертельно измученным, — сказал Оуэн.

Взяв гостя за плечи, он оторвал его от камина и, встряхнув, повел к креслу.

Джексон послушно сел.

— Простите, я хотел лишь пристроить вещи, я вам очень благодарен, но мне действительно надо идти…

— Куда? Я не позволю вам уйти. Бенет что, выгнал вас?

— Да. Он оставил письмо…

— Что?! Он действительно вас уволил? Не могу поверить! Что же вы натворили, вернее, что он натворил? Это какое-то безумие! Слава богу, что вы пришли ко мне. Нет, в самом деле, вы не могли сделать ничего неподобающего, вы никогда ничего неправильного не делаете!

— Я действительно виноват, — возразил Джексон. — Ему надоело, что я постоянно отсутствую, выполняя чужие поручения.

— Ну и что же за поручения вы выполняли? Может, у него и впрямь были основания уволить вас? В моем доме, сколько я помню, вы ничего не делали! Простите, я просто вас подначиваю. Господи, да как я смею шутить, когда вы так чудовищно устали! Очень удивительно, что Бенет потерял хладнокровие. Завтра же он попросит вас вернуться.

— Не думаю. Я все испортил. Мне действительно надо идти, я пойду…

— Куда? К кому? Я пойду с вами. Я часто бродил там, куда ходили вы! Пойдемте вместе!

— Я бы не хотел…

— Сейчас вы скажете, что не хотите обременять меня и так далее, но поймите, вы не должны сомневаться, что я очень рад вас видеть и никуда не собираюсь вас отпускать. А теперь посидите здесь тихо, я принесу что-нибудь поесть и выпить, мы устроимся вот за этим маленьким столиком. У вас такой вид, будто вы вот-вот упадете в глубокий обморок.

Откинувшись на спинку кресла, Джексон испытывал странное, хотя и смутно знакомое, кажется, уже пережитое им когда-то давно чувство, словно его объемлет некая необозримая теплая и влажная субстанция, мягко поднимающаяся снизу и поглощающая с головой, — она не губит, не топит его, она идет на помощь. Он бессильно уронил голову назад, на секунду прикрыл глаза, услышал доносившийся откуда-то издалека голос Оуэна и заснул.

Когда он проснулся, Оуэн стоял перед ним и смотрел на него сверху. Джексон сел прямо и секунды через две вспомнил, где он.

— Простите, я, кажется, заснул.

— Заснули. И я не стал вас будить. Вот видите, как хорошо, что я вас сюда затащил. Вы немного отдохнули. А теперь поешьте и выпейте чего-нибудь. Потом я уложу вас в постель.

— Который час?

— Девять.

— Девять часов?

— Да, девять вечера. Я забыл рассказать вам про Милдред. Она уехала в Индию, где все ходят в сари и сидят на корточках. Бог или Кришна послал мне вас. Давайте же есть, пить и веселиться.

Оуэн уже накрыл на стол: виски, красное вино, апельсиновый сок, сэндвичи с ветчиной, маслины, сливы и вишневый пирог. Глядя на все это великолепие, Джексон вспомнил Тару и историю с возвращением Бенета. Ему стало стыдно и грустно, он опустил голову. Вспомнил он и о Мэриан с Кантором: все ли у них в порядке, улетели ли они далеко-далеко, как собирались? Джексон выпил немного апельсинового сока и воды, которую Оуэн принес по его просьбе, съел сэндвич с ветчиной и маслину. Он представлял себя сейчас в виде звериного детеныша, который, вцепившись в плечи матери, сидит у нее на загривке, — ему не хотелось быть такой тяжелой обузой для Оуэна.

— Мне ужасно неловко, — признался он.

— Знаю, что вы хотите лечь в постель, — поспешил прервать его Оуэн. — Это легко понять. Расскажете все завтра. Я надеюсь. Пойдемте, я помогу вам подняться по лестнице. Держитесь за меня — вот так, пошли, еще один пролет — и мы почти на месте. Я всегда держу эту спальню наготове, на всякий случай, но ко мне никто не приходит, только вы… Все хорошо, все хорошо… Я задерну шторы. Видите, здесь широченная кровать… Нет-нет, я не буду, во всяком случае, сейчас… Вы представить себе не можете, как я рад, что вы нашли приют именно у меня! Можно мне вас поцеловать? Спасибо, дорогой, я люблю вас, спокойной ночи, милый Джексон.

Джексон проснулся. Он лежал на кровати — на странной, необозримо широкой кровати в странной комнате. Через просветы в тяжелых шторах с улицы проникали солнечные лучи. Его голова покоилась на груде мягких подушек. Дыхание было спокойным. Он попытался подняться, опершись на локти, но не смог и снова рухнул на спину. Что это — больница? Нет. Джексон вспомнил вчерашний день, этот ужасный, нескончаемо долгий день. Хотя большую часть его он проспал — почему он так много спит? Потом он вспомнил, где находится, как Оуэн вел его вчера вверх по лестнице. Милый Оуэн. И наконец вспомнил вчерашнее утро, как он спал в Таре на диване. О господи, Тара… Бенет. И чем все это кончилось! Джексон сел на постели. Где его чемоданы и остальные вещи? Они оказались в углу спальни — должно быть, Оуэн перетащил все сюда, пока он спал. Каким жалким, несчастным был Джексон вчера, когда ему пришлось прятаться и искать убежище, да и сегодня… Что теперь делать, куда идти, к чему, к кому прилепиться? Он любил Оуэна, но остаться у него не мог.